Архимандрит Амвросий (Пагодин)

История является прекрасной учительницей жизни. Мы ниже и представим историю того, как вопрос о принятии инославных в православную веру разрешался: 1) во вселенской Церкви, 2) в русской Церкви, 3) в XVIII веке в греческой Церкви и, наконец, 4) как обстоит этот вопрос в православных церквях в настоящее время.

Примечания: Безусловно, что священные каноны выносятся епископатом и священники обязаны исполнять их, но представляется, что при этом полезно было бы, чтобы в наше время епископы, прежде чем вынести то или иное постановление, имеющее непосредственное отношение к приходской жизни, запрашивали мнение настоятелей приходов. В древние времена епископы были вместе и настоятелями приходов, чем и объясняется такое множество епископов и архиепископов в сравнительно небольших областях, которые, случалось, насчитывали в своих границах сотни епископов, и которые, конечно, были хорошо осведомлены о нуждах приходской жизни.

У восточных отцов мы не находим, так сказать, заостренного исповедания епископской власти в церкви. Св. Иоанн Златоуст говорит о том, что в древней Церкви терминами "епископ" и "пресвитер" обозначалось тожественное служение, и в своих сочинениях он высоко возносит священническое служение в церкви. Каноны восточной Церкви предписывают клиру оказывать полное послушание своему епископу, но и предоставляют обиженному клирику жаловаться на своего епископа митрополиту области, а митрополита обязывают внимательно разбирать жалобы обиженных клириков на регулярных архиерейских соборах. Обиженному своим епископом клирику предоставляется право непосредственного обращения к патриарху области.

Так сказать заостренное исповедание епископской власти в церкви скорее принадлежит Западу и преимущественно св. священномученику Киприану Карфагенскому (III век), в писаниях которого выражаются следующие аксиомы об епископском авторитете в церкви: епископов поставляет Бог; Церковь - основана на епископах; Христос Свою Невесту - Церковь - вверил епископам; они - наследники апостолов: епископ - в церкви, и церковь - в епископе; не находящийся с епископом не находится и в церкви; без епископа нет и церкви. - И в то же время тот же св. Киприан пишет, что от самых начал своего епископского служения он постановил ничего не решать без совещания со священниками и народом (P.L. 4, со1. 240. Ерistolа V). Именуя епископов "sacerdotes," он называет этим же именем и пресвитеров (Р.L. 4, со1. 333-334), и говорит, что наидостойныс из них заседали вместе с ним в исправлении церковных дел. Св. Амвросий пишет, что при епископе находились и достойные священники для помощи епископу и для немедленного замещения овдовевшей кафедры. Он пишет, что епископы и пресвитеры представляют собою один порядок: те и другие являются священниками Божиими, но, при этом, епископы занимают первое место: потому что тот является епископом, кто является первым среди пресвитеров (Р.L. 16, со1. 496).

Бл. Августин писал, что клиру и мирянам подобает принимать распоряжения своих епископов, потому что епископы являются хранителями и пастырями, но сами будучи под Христом, - Хранителем и Пастырем; а а другом месте он говорит, что епископы суть слуги Церкви; в своем смирении, в своих письмах, адресованных пресвитерам, он подписывается как "со-пресвитер;" а в письмах к диаконам - как "со-диакон."

Конечно, авторитет и значение епископа в Церкви - исключительны и священны. Но для Церкви полезен и благословенный опыт приходских священников. Членами Святейшего Правительствующего Синода являлись не только выдающиеся епископы, но и выдающиеся пресвитеры.

Крещение является основным таинством христианской церкви. Оно было заповедано Господом нашим Иисусом Христом и совершалось святыми апостолами и поставленными ими епископами, и пресвитерами, и их преемниками. О таинстве крещения говорят и древние свв. отцы, и каноны церкви. Это крещение давала святая церковь как свое основное таинство. Поэтому апостол Павел и говорит: "Един Бог, едина вера, едино крещение." Поэтому, ввиду исключительного значения сего таинства, святая церковь проявляла всяческую заботу, чтобы кто-нибудь из ее членов, по какому-нибудь недоразумению, не остался без крещения, а с другой стороны - чтобы не случилось кому-нибудь быть крещенным вторично, поскольку это таинство, по аналогии с рождением, как сущее рождение человека во Христе для жизни вечной, - не подлежит повторению, как это и было запечатлено в древних символах веры, как и находится в нашем символе веры. Эти два элемента: заботу, чтобы член церкви не остался без истинного крещения, и неповторимость действительного крещения, находим выраженными и в последующем законодательстве церкви. Впервые же мы встречаемся с ними в Апостольских Правилах 46 и 47: в первом, епископу или пресвитеру строго запрещается принимать, т.е. признавать за действительное, еретическое крещение; во втором, епископу или пресвитеру строго воспрещается повторять крещение над тем человеком, который уже имел правильное крещение.

Итак, 46-е Апостольское Правило говорит о неприемлемости еретического крещения. Немедленно за текстом сего канона в издании канонов Святейшим Правительствующим Синодом следует объяснение, которое и приведем: "Сие апостольское правило относится к еретикам, каковые были в апостольские времена, которые повреждали главные догматы о Боге Отце и Сыне и Святом Духе, и о воплощении Сына Божия. О других родах еретиков дальнейшие постановления представляют следующие правила: Перв. Вс. соб. прав. 19, Лаодикийского соб. прав. 7 и 8, и Шест. Всел. Соб. прав. 95. Василия Вел. прав. 47."

Таким образом, Апостольские Правила имеют в виду помянутых еретиков и относятся к тем древним временам. Понятно, что таких еретиков церковь не могла признавать за христиан вообще. Между тем, все эти ереси имели свое священное омовение или "крещение." "Крещение" в той или иной форме присуще всем религиям. Из так называемых "Рукописей Мертвого Моря" узнаем, что ессеи наравне с обрезанием имели и крещение. Конечно, эти священные омовения или "крещения" у еретиков II века не имели ничего общего с крещением, совершаемым в церкви. Крещение в церкви заключало в себе два элемента: здравое учение о Св. Троице и о воплощении Сына Божия. Ни того ни другого не заключало в себе еретическое крещение, оно не могло быть приемлемым за равнозначащее крещению, совершаемому в святой церкви; и чтобы не было сомнения в сем, и было вынесено Апостольское Правило 46-е. Эти люди должны были быть крещены в церкви, поскольку они, по суждению церкви, вообще не были крещены. Но, как мы сказали, следующим же правилом, после сего, запрещается повторять то крещение, которое было совершено законно.

Более строгой точки зрения держались Тертуллиан (сам - монтанист), св. Киприан Карфагенский, Фирмилиан Кесарийский и Елен Тарский. Выразителем такого строгого взгляда был св. Киприан, который созвал по сему случаю два собора (255-256 гг.) и постановил еретиков не иначе принимать, как путем крещения.

Узнав о постановлениях Карфагенского Собора, под председательством св. Киприана, требующих перекрещивания еретиков, приходящих в церковь, св. папа Стефан сначала потребовал отмены этих постановлений, угрожая отлучением от Церкви, и, поскольку этой отмены не последовало, он затем отлучил св. Киприана.

Интересно отметить, что восточные канонисты относятся критически к постановлениям Карфагенского Собора. Так, Зонара, толкуя 7-е правило Второго Вселенского Собора, которым положено еретиков некоторых толков принимать без перекрещивания, поминает и постановление св. Киприана, о чем так и говорит: "Итак, это - мнение отцов, собравшихся на собор вместе с великим Киприаном; но оно не относится ко всем еретикам и не ко всем раскольникам. Потому что Второй Вселенский Собор, как мы только что сказали, делает исключение для некоторых еретиков и дает свою санкцию на принятие их без повторения крещения, требуя только помазать их святым миром, и при этом, чтобы они прокляли как свои, так и все ереси вообще."

Вальсамон называет постановления Карфагенского Собора "непотребными и, к тому же, недействительными."

Но вернемся к нашему последовательному изложению. Итак, в третьем и в первой половине IV века существовали две практики принятия еретиков и раскольников в православную церковь: чрез перекрещивание и чрез покаяние. Однако, православная церковь, всегда милостивая, склонялась все больше в сторону более мягкого взгляда на вопрос принятия еретиков и раскольников.

Хотя Первый Вселенский Собор еще не принял окончательного постановления по этому вопросу, однако его три канона: 8-й, 11-й и 19-й, дышат милостью к павшим во время гонения или отступившим от православия в Новациаиский раскол или в ересь Павла Самосатского. Последователей Новациана, называвших себя "чистыми," постановлено принимать чрез покаяние их; павлиан же постановлено принимать путем крещения, потому что их догматическое учение было искажением православного учения, - после чего, бывших в их клире, принимать и в клир православной церкви.

Поэтому ряд еретиков, принадлежащих к ересям, совершенно извратившим христианское учение, следует признать чуждыми крещения, совершаемого в церкви, и при обращении их в православную веру, их следует крестить. Что же касается раскольников, т.е. отколовшихся от церкви в силу расхождения с церковью "по некоторым церковным вопросам," то их положено было принимать путем покаяния. Далее св. Василий Великий сетует на то, что иногда монтанисты были принимаемы в православие без перекрещивания их, т.е. их крещение принималось за действительное; между тем, как это крещение, совершаемое "во Отца и Сына и Монтана или Прискиллу," отнюдь не соответствует крещению, совершаемому во имя Св. Троицы у православных. Далее, св. Василий Великий приводит точку зрения св. Киприана Карфагенского, учившего, что все еретики и все раскольники, при обращении их в православие, должны быть перекрещены, потому что у еретиков и у раскольников совершенно отсутствует благодать. И в результате всего говорит: "Но поелику некоторым в Асии решительно угодно было, ради назидания многих, прияти крещение их, то да будет оно приемлемо." Таким образом, св. Василий Великий поставил свой авторитет в пользу не ригористического разрешения вопроса, а в пользу благостного и снисходительного решения, служащего на пользу церкви.

В период между Первым и Вторым Вселенскими Соборами состоялся Поместный Собор в Лаодикии (ок. 363 г.), который постановил своим 7-м каноном принимать "обращающихся от ересей, то есть новатиан или фотиниан или четыренадесятников: путем отказа от ереси и чрез миропомазание."

Таким образом, и здесь мы видим, что более мягкое воззрение победило более ригористическое. Однако, правила св. Василия Великого и правила Лаодикийского Собора, как бы они ни были авторитетны, еще не являлись законом для всей вселенской церкви. Для этого надо было решение Вселенского Собора. Впоследствии, Шестой Вселенский Собор постановит (2-м каноном) принять правила св. Василия Великого и правила Лаодикийского Собора в качестве законов для всей церкви. Но это произойдет более чем на три столетия позднее.

В книге церковных чинов приведения инославных в православие читаем следующее наименование одного такого чина: "Чин, како приимати к православной вере приходящих, иже николиже быша правоверни, но измлада воспитани быша во ереси, крещение же истинное имущих, во имя Отца и Сына и Святаго Духа, прочие же святые Тайны и обычаи церковные отметавших, и другия мнения противныя церкви православной содержавших."

Если бы святая православная Церковь сомневалась в истинности такого крещения, то нет сомнения, что она не подвергла бы опасности человека, приходящего к ней ради спасения души, остаться без крещения, таинства величайшего, мотивируя это пастырской снисходительностью к еретикам и раскольникам, ссылаясь на икономию (т.е. на общую пользу для Церкви), т.е. совершая компромисс, за который платит спасением души того человека, который вверяет ей спасение своей души! Ведь крещение - это основное таинство Церкви, без которого нельзя спастись. Если же справедливо было бы указано, переносясь к более поздним временам, что в протестантских церквах священнослужители не имеют апостольского преемства и при принятии в православную Церковь принимаются в качестве мирян, то на это ответим, что в православной Церкви таинство крещения может быть совершено и мирянином, если это вызвано необходимостью.

Но перейдем к дальнейшей истории вопроса о принятии инославных в православную Церковь.

Этим каноном Второй Вселенский Собор дал указания, как поступать и на будущее время. Гефеле замечает, что святые отцы и учители Церкви, принимая за действительное крещение некоторых еретиков, однако считали при этом необходимым чрез миропомазание преподать им дар Св. Духа, который присущ св. православной Церкви.

Сопоставление 7-го канона Второго Вселенского Собора с каноном, вынесенным на Карфагенском Соборе при св. Киприане, и мнение о сем предмете Зонары и Вальсамона мы привели уже выше.

Карфагенская церковь, которая в III веке, при св. Киприане, держалась такого строгого взгляда, что постановила перекрещивать без различия всех еретиков и раскольников, приходящих в православие, в IV и начале V века также изменила свою точку зрения по этому предмету и постановила раскольников принимать без перекрещивания, а путем покаяния и отказа от ереси, а клириков, бывших в расколе, принимать без перерукоположения. Что касается еретиков, как ариане, македониане и др., то на ряде соборов в Карфагене этот вопрос не поднимался.

Последним словом в законодательстве вселенской Церкви по вопросу принятия в православие приходящих из ереси и раскола, является 95-й канон Шестого Вселенского Собора. В своей первой части он является дословным повторением 7-го канона Второго Вселенского Собора, и только вносится упоминание о необходимости перекрещивания последователей Павла Самосатского (в данном случае поминая 19-й канон Первого Вселенского Собора). Во второй части упоминаются ереси, появившиеся уже после Второго Вселенского Собора, как то: манихеи, валентиниане, маркиониты и им подобные ереси, в которых от христианства почти ничего и не было, и их положено принимать путем крещения. Несториан же и монофизитов (последователей Евтихия, Диоскора и Севира) положено принимать чрез покаяние и отвержение от своих ересей, после чего они сподобляются принимать святое причастие.

В XI веке произошло печальное разделение между Восточной и Западной Церквями. Великий раскол 1054 года породил трещину между Церквями, которая, с течением времени, становилась все более и более широкой: Западная церковь уклонилась не только в раскол с православной церковью, но и стала вбирать в себя со временем и еретические воззрения. Законодательству православной церкви приходилось выработать правило, как относиться к Римо-католической церкви: как к раскольникам или как к еретикам? - И, соответственно с этим, решить: каким чином принимать тех, которые из латинян приходят в православную веру. Решения по этому вопросу долго не существовало. И лишь в XV веке, в связи с Флорентийским Собором (1439 г.), такое законодательство наметилось.

В своем окружном послании, написанном уже после того, как вернулся св. Марк Ефесский из Флоренции, где была подписана Уния между греками и латинянами при страшном унижении православной церкви, при отказе греков от своих традиций, при внесении всех тех требований, которые в те времена ставил Ватикан, - св. Марк Ефесский, как носитель и возглавитель борьбы за православие, обратился ко всем православным с посланием, в котором обращает внимание верных на совершившееся предательство православия во Флоренции, и, при этом, пишет о латинянах как о еретиках, которые, в случае перехода некоторых из них в православие, должны быть помазуемы св. миром. Св. Марк пишет следующее:

"Латиняне, не имея в чем обвинить нас за наше догматическое учение, называют нас "схизматиками" за то, что мы уклонились от покорности им, которую должны иметь в отношении них, как им думается. Но пусть будет рассмотрено: будет ли справедливым и нам оказать тем любезность и ничего не ставить им в вину относительно Веры? - Причину для раскола они дали, открыто сделав прибавление ("Filioque" в Символе веры), которое до сего говорили в тайне; мы же откололись от них первые, лучше же сказать, отделили их и отсекли от общего Тела Церкви. Почему? - скажи мне, - Потому ли, что они имеют правую веру или православно сделали прибавление (в Символе веры)? - Но кто бы так стал говорить, разве уж весьма поврежденный головой! Но потому (мы откололись от них), что они имеют нелепое и нечестивое суждение и нежданно-негаданно сделали прибавление. Итак, мы отвратились от них, как от еретиков, и поэтому отмежевались от них. Что же еще нужно? - Ведь благочестивые законы говорят так: "Является еретиком и подлежит законам против еретиков тот, кто хотя бы немногим отклоняется от православной веры."

Если же латиняне ничем не отклоняются от правой веры, то, по-видимому, мы напрасно их отсекаем; но если они совершенно отклонились, и то в отношении богословия о Святом Духе, хула в отношении Которого - величайшая из всех опасностей, то ясно - что они еретики, и мы отсекаем их как еретиков. Почему же и миром мы помазываем их, которые от них приходят к нам? - Не ясно ли - как еретиков? Ибо 7-й канон Второго Вселенского Собора говорит; "Присоединяющихся к православию, и к части спасаемых из еретиков приемлем по следующему чину и обычаю. Ариаи, македониан, саватиан, новациан, именующих себя чистыми и лучшими, четыредесятодневников, или тетрадитов, и аполли-наристов, когда они дают рукописание и проклинают всякую ересь не мудрствующую, как мудрствует святая Божия кафолическая и апостольская Церковь, приемлем запечатлевая, то есть помазуя святым миром во первых чело, потом очи, и ноздри, и уста, и уши, и запечатлевая их, глаголем: печать дара Духа Святого." - Видишь ли, к кому причисляем мы тех, которые приходят от латинян? Если же все те (помянутые в каноне) являются еретиками, то ясно, что и - эти (т.е. латиняне).

Мнение и свидетельство св. Марка Ефесского очень важны были для дальнейшего законодательства православной церкви относительно чина, каким должно было принимать тех латинян, которые переходили в православие. Его мнение приводилось Собором четырех восточных патриархов, собравшихся на совещание в Константинополе в 1484 г. и постановивших, что латинян, принимающих православие, перекрещивать не должно. Мнение св. Марка Ефесского, преподающее учение о том, что латинян, приходящих в православие, не должно перекрещивать, было приводимо также и в Постановлении Большого Московского Собора в 1667 году. Но об этом более подробно будем говорить в следующей главе нашего очерка.

Итак, мы показали, что вселенская православная церковь установила каноны, вдохновленные терпимостью к тем, которые, ища спасения своей души, переходили в православие, оставляя свои заблуждения и отвергая их. Святая церковь принимала их; и там, где это было возможно, принимала их крещение и признавала его за истинное, хотя оно и было совершено в их бытность вне православной церкви. Устами святых отцов от IV-го века (как св. Василий Великий и отцы Лаодикийского Собора) и вплоть до конца ХV-го века, устами св. Марка Ефесского и четырех восточных патриархов, собравшихся на Собор в Константинополе в 1484 г., как и авторитетом Второго и Шестого Вселенских Соборов, она учила следовать правилам, в которых сочетались мудрость и сила православия и, в то же время, благость и великодушие матери православной церкви.

Долгое время русская церковь возглавлялась греческими митрополитами, которые после раскола церквей держались враждебной линии по отношению к латинянам. Проф. Карташев пишет: "Русские под влиянием митрополитов греков, представлявших все римское в черном свете, в частности по мотивам соперничества из-за церковной власти над Русью, должны были постепенно усвоить эту крайнюю греческую точку зрения." Интересно отметить, что этим нашим митрополитам принадлежит ряд полемических трудов против латинян но все они, как отмечает проф. Тальберг, написаны в спокойном и благожелательном тоне по отношению к ним; но в своих наставлениях русским они предписывали крайнюю нетерпимость к латинянам, запрещая вступать с ними в брак, приветствовать их, вкушать с ними пищу и даже кормить из своей посуды, а посуду, из которой латинянам случилось бы вкусить пищу, специально с молитвой омыть. "Однако, - как замечает проф. Карташев, - теории не сразу удается преодолеть инерцию жизненной практики, и в настоящем случае установившийся тон мирных благожелательных отношений русских к иноверцам и западноевропейским народам давал себя знать в течение всего до-монгольского периода."

Уже после раскола церквей князь Изяслав Ярославич обращается к папе Григорию VII с просьбой посодействовать ему изгнать узурпатора его престола. И это обращение - кстати, оставшееся бесплодным, - не вызывает ни удивления, ни нарекания на него.

Митрополит Киевский Кирик (по некоторым; Кирилл), в ответ на вопрос св. Нифонта епископа Новгородского (ум. 1156 г). о том, как принимать латинян, переходящих в православие, дает ему следующее указание: "Если латинянин захочет приступить к русскому закону: пусть он ходит в нашу церковь 7 дней; да наречется ему новое имя; да читаются набожно каждый день в его присутствии четыре молитвы; пусть затем он омоется в бане; семь дней воздерживается от мяса и молочного, а на 8-й день, вымывшись, пусть придет в церковь. Над ним должны быть прочитаны четыре молитвы; его облекают в чистое одеяние, на голову ему возлагают венец или венок, он помазуется миром, в руки ему дается восковая свеча; в продолжение обедни он причащается и затем считается за нового христианина."

При таких близких отношениях между русскими и западными народами, существовавшими в до-монгольский период, едва ли можно было ожидать, чтобы русские перекрещивали тех латинян, которые изъявили желание принять православную веру. Такое перекрещивание было бы равносильно признанию их за не-христиан. В больших русских городах, имевших характер торговых и политических центров, встречались русская православная культура и западная латинская, и встречи эти были благожелательными друг к другу. Позднее, конечно, такое положение должно было измениться.

Среди русских святых мы видим и некоторых иностранцев, которых Бог привел в Россию, где они и послужили спасению душ русских людей, служа и спасаясь на ниве русской православной церкви, и которых Бог прославил как святых русской церкви.

Другой ростовский блаженный - св. Иоанн Власатый (ум. в 1581 г). - судя по оставшейся после его смерти псалтири на латинском языке, которой он пользовался, также был иностранцем, возлюбившим православие и подвизавшимся в России, где Бог и прославил его святость, Хотя мало известно его житие, однако нигде нет данных, говорящих о том, что, приняв православие, он был перекрещен.

Единственный русский святой из иностранцев, о котором в Прологе говорится, что, принимая православие в Великом Новгороде, он "крестися," был св. Прокопий Устюжский. В житии св. Прокопия имеется ряд неясностей: в современном издании его жития говорится, что он "принял православие," не обозначая, каким чином он был присоединен к святой православной церкви.

Нет никаких оснований предполагать, что русская "Церковь в до-монгольские времена перекрещивала латинян при переходе их в православие. Возглавлявшие русскую церковь греки-митрополиты принадлежали к Константинопольской Патриархии, которая, в свою очередь, не перекрещивала латинян, принимая их в православие. Только исключительные события могли привести к тому, чтобы и русская, и константинопольская церкви изменили бы этой древней практике и перешли к перекрещиванию латинян и тех протестантов, у которых крещение совершается во имя Св. Троицы. Практика перекрещивания инославных наступила гораздо позднее в истории русской церкви. Вызвана она была рядом событий, о которых кратко скажем ниже.

Дальнейшие события еще более обострили эти отношения.

Через Киевского митрополита Исидора (грека) папа Евгений IV покушался покорить русскую православную церковь; с изгнанием митрополита Исидора, возникла в России острая полемическая литература, направленная против латинства. Таким образом, и на практике, и в теории, латиняне явились русскому народу в свете смертельных врагов православия и русскости. Страшные гонения на православных в пределах юго-западной Руси, о чем Москва знала и о чем скорбела, вызывали ненависть к латинянам.

Последовавшая затем попытка латинян, действующих при помощи католической Польши, чрез Лже-Димитрия и Марину Мнишек совершенно уничтожить русское православие в самом Московском государстве, в самом священном Кремле, переполнила чашу гнева русского народа. Народное ожесточение было таково, что после убийства Лже-Димитрия (17-го мая 1606 г.) народ, ворвавшись в Кремль, убил 3 кардиналов, 4 ксендзов и 26 "немецких учителей."

Интересно отметить, что как раз во время царствования Лже-Димитрия возник вопрос об официальном принятии православия Мариной Мнишек как русской царицы. Московский митрополит Игнатий, грек, принял ее в православие не чрез крещение, а чрез миропомазание, что, впоследствии, ставил в вину митрополиту Игнатию сменивший его патриарх Филарет. При этом, проф. Карташев замечает: "Строгая и всеобщая русская практика перекрещивания была установлена только позднее, в 1620 г., патриархом Филаретом. Да и тогда часть русских епископов высказывалась против."

Таким образом, церковное постановление русской церкви о перекрещивании инославных, вступающих в православную церковь, в данном случае латинян, принадлежит Московскому Собору 1620 года, и вынесено оно по требованию патриарха Филарета. Рассмотрим, чем оно вызывалось и как было вынесено.

Страдания русской церкви и, лично Ростовского митрополита Филарета, будущего Патриарха Всея Руси, вынесенные во время Смутного Времени от латинян, желавших во что бы то ни стало покорить русскую церковь и склонить ее к унии с Римом, при полном игнорировании всего православного, всего русского, могли только "усилить неприязнь русских к латинянам, которых справедливо в те страшные времена видели своими смертельными духовными врагами. И все же, несмотря на это, ряд русских епископов стоял на точке зрения, что католиков, при принятии ими православной веры, достаточно лишь помазать святым миром, а не перекрещивать. И только благодаря личному нажиму патриарха Филарета, нажиму достаточно грубому, правду сказать, Московский Собор 1620 года постановил о перекрещивании латинян, приходящих в православие.

Патриарх Филарет таким образом отзывался о свергнутом без всякого суда и следствия патриархе (или митрополите) Игнатии: "Патриарх Игнатий, угождая еретикам латинския веры, в церковь соборную Пресвятыя Владычицы нашея Богородицы введе еретическия папежския веры Маринку, святым же крещением совершенным христианского закона не крестил, но токмо едином св. миром помаза и, потом венчал ю с тем росстригою и обоим сим: врагом Божиим, росстриге и Маринке подаде Тело Христово и Св. Кровь Христову пити. Его же Игнатия за таковую вину священноначальницы великие святые церкве российския, яко презревшего правила св. апостол и св. Отец, от престола и от святительства по правилам святым, изринуша."

Такое постановление Московского Освященного Собора 1620 г. о перекрещивании латинян, униатов, лютеран и кальвинистов было вскоре признано неправильным, и очень скоро отменено. Вызвано таковое решение лишь ненавистью к инославным по причине гонения от них, которое претерпела русская церковь, - как и отмечает то митрополит Московский Макарий, автор замечательного труда по истории русской церкви.

Другой историк русской церкви, архиепископ Филарет (Гумилевский) так отзывается об этом постановлении: "Постановление неправое пред учением церковным, но извиняемое ужасами времени."

Московский Митрополит Макарий так об этом пишет: "Признано было нужным заняться вновь обсуждением этого предмета. На новый Собор приглашены были все русские архиереи; в числе других прибыл и митрополит Казанский. Антиохийский патриарх Макарий и теперь настаивал, что латинян не следует крестить вторично при обращении их в православие, и имел жаркий спор с Русскими иерархами. Он старался убедить их ссылкою на их собственные книги закона и, кроме того, в подтверждение своей мысли, представил выписку из какой-то древней греческой книги, принесенной с Афона, представляющую подробное изложение предмета, и тем заставил русских архиереев невольно подчиниться истине. Выписка эта, скрепленная подписью патриарха Макария, была подана государю царю Алексею Михайловичу, переведена на русский язык, напечатана и роздана по рукам, а государь издал указ, которым запрещалось крещение поляков и других последователей той же веры. Не довольствуясь всем этим, Макарий, вскоре уехавший из Москвы, прислал еще письмо к Никону о том же предмете. Среди прочего, патриарх Макарий писал патриарху Никону, что "латинян не должно перекрещивать: они имеют все седмь таинств и все седмь вселенских соборов и все они крещены правильно во имя Отца и Сына и Св. Духа, с призыванием Св. Троицы. Мы должны признать их крещение. Они только схизматики; и схизма не творит человека неверным и некрещеным, а творит только отлученным от церкви. Сам Марк Ефесский, противник латинян, никогда не требовал перекрещивания их и признавал крещение их правильным."

Последним и решающим указом по сему вопросу было постановление Большого Московского Собора 1667 г., который состоялся при патриархе Московском Иоасафе II в царствование того же Алексея Михайловича.

Об этом мы так читаем в "Истории Русской Церкви" митрополита Макария: "Чин принятия латинян в православную церковь был теперь совершенно изменен. Известно, что по соборному уложению патриарха Филарета Никитича, у нас перекрещивали латинян. И хотя при патриархе Никоне, по настоянию бывшего тогда в Москве антиохийского патриарха Макария, два раза определяли на соборах, чтобы впредь латинян не крестить, но укоренившийся обычай перекрещивания оставался еще в силе. Потому царь Алексей Михайлович предложил Большому Собору вновь обсудить и решить этот вопрос. Отцы собора сначала внимательно рассмотрели уложение патриарха Филарета Никитича и пришли к заключению, что приведенные там правила истолкованы и применены к латинянам неверно. Потом, привели другие соборные правила, по которым запрещено было перекрещивать даже ариан и македониан, в случае обращения их к православию, а тем более, говорили отцы, - не должно перекрещивать латинян; сослались на собор четырех восточных патриархов, бывший в 1484 году в Константинополе и определивший не перекрещивать латинян, при обращении их к православию, а только помазывать их св. миром, и даже составивший самый чин принятия их в церковь; сослались на премудрого Марка Ефесского, который, в своем окружном послании ко всем православным, преподает то же самое учение, и постановил: "не должно перекрещивать латинян, но только, после проклятия ими своих ересей и по исповедании согрешений, помазывать их св. миром и сподоблять св. пречистых тайн, и, таким образом, приобщать их св. соборной восточной церкви по священным правилам (глава 6)."

С 1718 года Духовный Собор постановил и протестантов, имевших крещение во имя Св. Троицы, не перекрещивать.

С этих пор русская церковь никогда не возвращалась к перекрещиванию латинян, лютеран, англикан и кальвинистов. Впоследствии, русская церковь постановила конфирмированных римо-католиков и миропомазанных в их церквях армян принимать, по 3-му чину, т.е. чрез самое покаяние и отречение от ереси; лютеран же, кальвинистов и других протестантов, у которых крещение совершается чрез троекратное погружение (или обливание), - принимать по 2-му чину, т.е. чрез миропомазание и отречение от ереси; миропомазание совершается над ними по той причине, что во-первых такого таинства у них нет, а во-вторых, нет священства по апостольскому преемству. Англикан, епископалов также принимают по 2-му чину по той причине, что остается неизвестным, (как писал митрополит Московский Филарет), сохранилась ли у них апостольская преемственность в церкви.

Епископу Смоленскому Парфению принадлежит труд "О должностях приходских священников," одобренный Синодом для всех церквей. В книге находятся правила и о том, каким чином надлежит принимать латинян и протестантов, крещенных во имя Св. Троицы, когда они переходят в православие: одних надлежит принимать по 3-му чину, других по 2-му. "Невеждами" называются те священники, которые хотели бы перекрещивать латинян и лютеран (§ 82).

Святейшим Правительствующим Синодом изданы в 1858 году подробные чины, каким образом, по какому чину принимать инославных, приходящих в православие. Один из этих чинов носит наименование: "Чин, како приимати к православной вере приходящих, иже николиже беша правоверии, но измлада воспитани быша вне православный церкве, крещение же истинное имущих во имя Отца и Сына и Святого Духа."

Архиепископу Астраханскому Сергию принадлежит труд "О правилах и чинопоследованиях принятия неправославных христиан в православную церковь." Вятка, 1894 г. В книге излагаются три чина принятия инославных в православную церковь в том же понимании, как и у вышеприведенных авторов.

С апологетическими объяснениями, почему русская православная церковь не перекрещивает приходящих в православие латинян, лютеран и кальвинистов, - за что русскую церковь обличали старообрядцы разных толков, выступил митрополит Григорий в книге "Истинно-древняя и истинно Православная Христова Церковь" ч. 2 гл. 33 и 34. А также см. Труды Киевской Духовной Академии, июль-август 1864 г., статья "О принятии неправославных христиан в Православную Церковь, историческо-каноническое исследование против беспоповцев;" см. также статью в Христианском Чтении, июнь 1865 г., "Разбор оснований, на которых беспоповцы утверждают свой обычай перекрещивать православных при переходе в раскол."

В "Пособии к изучению Устава Богослужения Православной Церкви" прот. К. Никольского изложены чины, на основании которых православная церковь совершает перевод в православие приходящих к ней римо-католиков и протестантов. Там же собран и ряд указаний и распоряжений церковных властей по сему вопросу.

В весьма известной "Настольной книге для священно-церковно-служителей" С.В. Булгакова приводятся подробно совершения всех 3 чинов, по которым производится принятие в православие иноверцев и инославных, а также собраны указания и постановления церковных властей по сим предметам.

И в других пособиях для приходского духовенства и в сборниках церковных постановлений по различным вопросам находим те же указания и законы.

Последним законодательством, запрещающим перекрещивание тех протестантов, у которых крещение совершается тремя погружениями во имя Св. Троицы, было постановление Духовного Собора в 1718 году.

Основываясь на этих двух постановлениях, возникли и другие постановления и указания церковных властей. Систематически они могут быть представлены так:

1. На присоединение к православной церкви из числа римо-католиков, армян, несториан, лютеран и кальвинистов не должно каждый раз испрашивать благословение от епархиального архиерея; только особые случаи и случаи массового перехода в православие должны сообщаться архиерею для получения его благословения и указания (Ук. Св. Синода 1840, II. 20. 1865, VШ, 25. Уст. Дух, Коне. 22, 25).
2. Присоединение к православной церкви предваряется наставлениями и утверждением в учении православной церкви, и изучением некоторых молитв (Церк. Вед. 1893, 28. Практ. руковод. 181 и ел). Что же касается больных, то для них делается всевозможное облегчение, и наставление им делается по мере их сил и не откладывается принятие их (Церк. Вед. 1891, 21, 280 стр).
3. От присоединяющихся к православию берется подписка в том, что они по своей воле принимают православие, и присоединение их записывается в 1-й части метрической книги. В некоторых частях империи, где православные и инословные живут вместе, предписывается местным властям поставить в известность местного римо-католического священника или лютеранского пастора, если лицо, принадлежащее их приходу, перешло в православие.
4. Затем следует самый чин, по которому надлежит принимать инославного. Хотя мы здесь и повторяемся, однако считаем уместным напомнить законоположения русской церкви по сему вопросу.

Инославных принимают по 3 чинам: Третьим чином, выражающимся в покаянии относительно своих прежних заблуждений, отречением от них и исповеданием православной веры - постановлено принимать лиц, приходящих из римо-католического вероисповедания и армян, при условии, что первые получили конфирмацию от своего епископа, а вторые - были миропомазаны их духовенством. Если же конфирмацию они не получили или есть какое-либо сомнение в том, что они получили таковую, - то их следует помазать святым миром.

По второму чину, т.е. через покаяние, отвержение от ересей, исповедание православной веры и чрез миропомазание, принимаются лютеране, кальвинисты и англикане (епископалы). Лютеране и кальвинисты по той причине, что у них нет таинства миропомазания и нет духовенства апостольского преемства; англикане - по той причине, что апостольское преемство их духовенства находится под вопросом, как это отмечал Филарет митрополит Московский.

По первому чину, т.е. чрез крещение, связанное с миропомазанием, принимаются язычники, евреи, магометане и те секты, у которых нет верования во Св. Троицу и крещение не совершается троекратным погружением во имя Лиц Св. Троицы.

У Булгакова чин принятия в православие инославных суммируется следующими словами: "Для принятия обращающихся к православной церкви существуют три чина: крещение, миропомазание и покаяние с приобщением Св. Тайн.

Согласно с правилами древней церкви поступает в подобных случаях и русская православная церковь. Признавая крещение необходимым условием для вступления в число ее членов, она евреев, магометан, язычников и извращающих коренные догматы православной веры сектантов принимает чрез крещение; протестантов она принимает чрез миропомазание; тех из католиков и армян, которые не получили конфирмации или миропомазания от своих пастырей, она также принимает чрез миропомазание; получивших же миропомазание или конфирмацию католиков и армян она принимает третьим чином, посредством покаяния, отречения от заблуждения и причащения Св. Тайн."

Относительно членов англиканской церкви Булгаков держится мнения, что священник не может брать на себя ответственность принимать их по 3-му чину, а должен принимать их по 2-му чину, чрез миропомазание, как это и делалось во времена Филарета митрополита Московского. В случае сомнения, ему надлежит известить епархиальное начальство.

Прот. Никольский так суммирует вопрос о принятии инославных: "Таинство миропомазания отдельно от крещения совершается над иноверцами, присоединяющимися к православной церкви, но только над теми, кои, получив правильное крещение, не были миропомазаны, как например; лютеране, кальвинисты и даже те из римских католиков и армян, которые не помазаны миром (не конфирмованы)."

Относительно англиканского духовенства, то действительность англиканской иерархии митрополит Филарет и не отрицал и не признавал, и советовал перерукополагать таковое при переходе в православие, соблюдая при сем условную форму: "Аще не посвящен есть." По мнению некоторых русских ученых (например, проф. В.А. Соколова), англиканская церковь сохранила апостольское преемство и все таинства церкви. По мнению иных, дело обстоит не так. Никаких определенных постановлений церкви по сему вопросу не имеется.

При воссоединении униатов с православной церковью в 1916 г., когда русская армия заняла Галицию, русская церковь опять же проявила исключительное радушие: униатов принимали как "своих;" ни в малейшей мере не подчеркивалось, что они от чего-то уходят и к чему-то новому приходят. В ответ на самое их желание быть чадами православной церкви, святая русская церковь так и принимала их как своих чад. Государь император Николай Александрович всецело одобрял такое деликатное и великодушное отношение к ним.

Таким образом, суммируя представленный материал сего отдела, мы скажем, что в древности русская церковь не перекрещивала латинян, переходящих в православие. Перекрещивание было введено на короткое время (с 1620 до 1667 гг.) в результате тех ужасов, которые русской церкви и русскому народу пришлось пережить от латинян и от католической Польши в Смутное Время. С 1667 г. - в отношении латинян, и с 1718 г, - в отношении лютеран и кальвинистов, закон о перекрещивании был отменен раз и навсегда. Согласно воззрениям наших известных богословов, создавалось и церковное законодательство русской православной церкви, и был выработан чин принятия инославных в православную веру. Эти воззрения и эти законы отличались гуманностью и терпимостью, которая была присуща Русской Церкви. Где Правда - там и сила и великодушие. О, как прекрасна наша благая и мудрая русская церковь!

Ни одна православная церковь, кроме греческих, не приняла этого постановления. Русская православная церковь, принимая инославных, переходящих в православие, держалась тех законов, которые были вынесены в 1667 г. и в 1718 году, принимая крещение, совершенное в римо-католической и лютеранской церквях, за истинное и не повторяя его.

Известный канонист сербской православной церкви, епископ Никодим Милаш, разъясняет: "Неправославные принимаются в церковь или: а) крещением, или б) миропомазанием или в) покаянием и исповеданием православной веры. Это установлено еще в 5-м веке, о чем свидетельствует пресвитер цареградской церкви Тимофей, в своем послании своему сослуживцу Иоанну. В Кормчей приводится это послание Тимофея, в котором говорится: "Три чина обретаем приходящих к святей Божией соборней и апостольстей церкви: и первый убо чин есть требующих св. крещения, вторый же - не крещаемых убо, но помазуемых святым миром, и третий - ни крещаемых же ни помазуемых, но точию проклинающих свою и всякую ересь." Основанием для сего служит 7-е правило Второго Вселенского Собора. Эти три чина принятия неправославных в церковь остаются и теперь в полной силе в православной церкви.

И еще: "Вследствие исключительных условий, наступивших в отношениях греческой и латинской церкви, издано было на Константинопольском Соборе 1756 г. предписание крестить снова каждого римо-католика, желающего перейти в православную церковь. Подобно этому, было издано и в России на одном из московских соборов еще в 1620 г. такое же предписание и также в силу тех же условий, что и в греческой церкви. Но эти предписания, расходясь с общей многовековой практикой восточной церкви и считаясь только исключительной мерой строгости, неизбежно вызванной неблагоприятными обстоятельствами времени, не имеют и не могут иметь общего значения."

Итак, вот - мнение одного из самых известных канонистов православной церкви. Повторим, что ни одна православная церковь, за исключением греческой, не приняла постановления о перекрещивании латинян или лютеран при их переходе в православие.

Таким-то образом создавалась у него слава пророка. Авксентия стали считать человеком святым, к нему отовсюду стекалось много мужчин и женщин, те и другие жадно слушали его слова, каялись в своих грехах, просили его возложить руки, искали его благословения и молитвы.

Вскоре, именно в следующем 1752 году, произошла смена на патриаршем престоле: вместо Кирилла сделался патриархом Паисий II. Он первым делом приказал Авксентию прекратить его проповедь о перекрещивании латинян и армян; говорим: и армян, - потому что и крещение армянское пророк из Катирли объявлял незаконным. Но этот последний не хотел внимать голосу Константинопольского патриарха. Авксентия и раз и два призывали в синод и увещевали его в том же роде соборно, но он не думал оставлять своего заблуждения. Затем был прислан для увещания Авксентия в Катирли один дидаскал, по имени Критий, но возбужденная фанатическою проповедью толпа едва не растерзала увещателя. Народное волнение все росло и росло. Авксентия собирались слушать не только простонародье, но и архонты, и архонтисы, большая часть слушателей его становилась на его сторону и с тем вместе выражала явное недовольство патриархом Паисием и синодом. Поддерживаемый толпой, Авксентий не только не хотел слушать внушений и приказании патриарха и синода, но и всенародно осмеливался клеймить именем еретиков как самого патриарха, так и синод, объявляя их приверженцами папизма. В противность Паисию, Авксентий восхвалял прежнего патриарха Кирилла V, как человека истинно православного, потому, конечно, что Кирилл был склонен разделять воззрения этого крайнего и неразумного противника латинства. Патриарх и архиереи, чтобы прекратить соблазн и не раздувать вражды между греческими христианами, армянами и папистами, снова воспретили Авксентию продолжать его беззаконную проповедь.

Но следствием этих новых прещений со стороны церковной власти против Авксентия было лишь то, что народ начал выражать свою ненависть по отношению к патриарху и архиереям. Противление партии Авксентия церковным властям принимало характер бунта. Поэтому в дело вмешалось само турецкое правительство, по всей вероятности вследствие настояний патриарха и синода. Это правительство распорядилось с виновником общественных беспорядков по-свойски. Оно понимало, что действовать против Авксентия прямо и открыто было небезопасно и потому пустилось на хитрость. Однажды ночью, был послан к Авксентию в Катирли один очень важный турецкий сановник, который должен был пригласить лжепроповедника в Константинополь будто бы для почетной аудиенции у великого визиря.

По его словам, тогдашний султан Осман, узнав о постановлении, сделанном Кириллом, сказал, что патриарх поступил, как мусульманский муфтий, имеющий право определять магометанское вероучение, причем султан прибавил, что все митрополиты обязаны подчиниться патриарху в этом решении, а кто из них не пожелает сделать так, пусть удалятся в свои епархии, дабы в столице умолкли словопрения. Нестроения, возникшие из-за вопроса о перекрещивании, продолжались и в правление Кириллова преемника - Каллиника IV.

Можем прибавить к словам нашего маститого ученого, что это постановление о перекрещивании латинян, переходивших в православие, было результатом невежества, недобросовестности в отношении самого делопроизводства, - потому что совершенно отсутствует какое-либо упоминание о решениях прежних соборов и мнениях святых отцов, как, например, св. Марка Ефесского и св. Геннадия II патриарха Константинопольского, (Схолария), - результат демагогии и острого шовинизма. Поэтому это постановление нельзя назвать "церковным," а скорее - чуждым тем высоким канонам церкви и мнениям святых отцов, которые знала Вселенская Православная Церковь. Поэтому немудрено, что, как таковое, оно не было принято иными православными церквами.

Что оно было также выражением ненависти к латинянам, это неоспоримый факт, но не может быть никакого сравнения с тем, что было на Руси при патриархе Филарете, и тем, что было в Константинопольском патриархате в XVIII веке. Там был натиск латинстна на Россию в небывалой по жестокости форме; там было мученичество патриарха Гермогена и гонение на православную церковь и ее архиереев; там были злодейские планы латинствующих, действующих чрез Лже-Дмитрия, об уничтожении всех ревнителей православия на Руси. Здесь же, в греческом мире налицо была только пропаганда латинян, совершаемая, главным образом, иезуитами (каковая пропаганда проводилась ими и во всех иных странах), пропаганда, не имевшая большого успеха в греческих землях и даже ограниченная турецкими властями, и, можно сказать, весьма малого масштаба.

В этом постановлении Константинопольского патриарха Кирилла V, как мы сказали, немалую роль сыграл греческий шовинизм, возросший в XVII, XVIII и XIX веках в чудовищных пропорциях. Великодержавность Византии и ее церкви, после того, как Византия перестала существовать, сменилась на болезненный шовинизм у греков и, особенно, у греческой иерархии.

Этот шовинизм проявлял себя в лютой ненависти к инославным, в презрении к другим православным народам и недоброжелательности даже к России, ее народу и ее церкви, от которых восточная церковь пользовалась неисчислимыми благами, получали богатейшие милостыни и пользовалась всесторонним покровительством русского государства и русской церкви. На русских они смотрели свысока и в законодательствах русской церкви не видели ничего авторитетного и могущего быть полезным для них самих.

Далее, проф. Каптеров приводит некоторые примеры дурного отношения греков к русским. Так, он приводит жалобы русских на крайне презрительное отношение к ним со стороны греков: "В 1650 году клирошанин Чудова монастыря Пахомий, возвращаясь из Молдавии, доносил государю: "А которые гречане в волоской земле и те московских и киевлян русских людей ненавидят, а которые и приехали, и тех называют собаками." Он же пишет далее: "А которое же твое царево жалованье даны греческим старцом в разные палестинские монастыри иконы, и те, государь, иконы они, греческие старцы, все распродали и носят по торгам неподобно, будто простую доску, - тех икон они не почитают и в церквах их у себя не ставят."

Богослужебные книги, посланные царем в греческие монастыри на Афоне, греки сжигали, что весьма смущало и приводило в негодование русских. Составитель русских святцев отмечает, что "грецы гордящеся и возносящеся" над русскими, пренебрегают их благочестием. Один из греков так отзывается о русских в своем письме к родным в Константинополе: "Бог хочет избавить меня грубовидного и варваровидного народа московского... не суть сии православнии христиане."

Особенно характерны данные, которые - ссылаясь на непосредственные источники - приводит проф. Лебедев. "Напрасно было бы думать, - пишет проф. Лебедев, - что греческая иерархия смотрит добрыми глазами на русских, исполненных, как известно, желания сокрушить владычество полумесяца над крестом в древле-православных странах. Греческие архиереи прекрасно знают, что ниоткуда им не грозит такой опасности для Оттоманской Порты, как со стороны России, однако, ослепленные своим филоллинством, смотрят на нее свысока и с нескрываемым пренебрежением. Попасть под владычество России, по их разумению, значит быть объятым невежеством и варварством. Греки так рассуждают: "что общего между русским кнутом и благородною эллинскою нацией? между деспотизмом и свободою? между скифским мраком и Грецией юга? Что общего между этой светлой, благородной Грецией и мрачным Ариманом севера? Мечты об их духовном союзе есть плод одного невежества толпы, для которой колокольный звон дороже возвышенных идей, доступных лучшим грекам."

"В таком пренебрежительном тоне греки относятся к русским не с недавних только пор, не в XIX только веке; а и раньше относились они так же. Даже в средине XVII века какие-то греческие купчишки, торговавшие своими гнилыми товарами на Москве, потом изволили разглашать в Константинополе разные небылицы о России. Например, они рассказывали, что учителей здесь нет, и что сам царевич (Алексей, сын Михаила Федоровича) учился у них. купцов, "играть древком," что будто какой-то чернец "заклял русских," чтобы они отнюдь не ходили войною противу татар, и что будто русские слушались дтого чернеца. Они насмехались над самим русским царем, что будто, занявшись изготовлением серебряного чана для крещения королевича (датского?), он забыл про все важнейшие дела. Но пренебрежение к русским, как менее будто бы культурному народу, чем сами греки, еще не единственная причина, заставляющая главным образом высшее духовенство побаиваться русского завоевания Константинополя. Иерархия боится, что, с изгнанием турок из Европы русскими, эти последние заставят архиереев жить и действовать по церковным канонам, от чего эти архиереи совсем отвыкли. Один очень образованный греческий епископ в 60-х годах XIX века говорит то именно, что думают все прочие архиереи, когда заявлял: "вы, славяне, (т.е. русские) - наши естественные враги. Мы должны отныне поддерживать турок. Пока существует Турция, мы еще обеспечены. Панславизм опасен нам."

Тот же преосв. Порфирий в другом своем сочинении повествует: "В 1854 году, когда длилась война нашего Севастополя, вселенский патриарх, конечно Константинопольский (но какой - у автора не сказано, вернее же Анфим VI), по желанию и повелению султана Абдул-Меджида, извитийствовал и обнародовал молитву для православных христиан, в которой испрашивались у Бога победы нашим врагам, а нам (т.е. нашему христолюбивому воинству) - поражение. В молитве читалось: "Господи Боже наш, Боже Авраама, Исаака и Иакова, Иже премудростию вся создавый... Сам и ныне. святый Царю славы, приими от нас смиренных и грешных рабов Твоих приносимое Тебе моление о державнейшем, тишайшем и милостивейшем царе и самодержце, султане Абдул-Меджиде, владыке нашем. О, Господи, Боже милости, услыши нас смиренных и недостойных рабов Твоих в час сей и удержи его необоримою силою, воинство же его укрепи, даруя ему повсюду победы и добычи, разруши вражды восставших на державу его, и вся к пользе его устрой, да тихое и безмолвное житие поживем, славяще всесвятое Имя Твое Отца, Сына и Св. Духа. Аминь." И нет сомнения, что Константинопольский патриарх и греческие архиереи не одними устами молились Богу при этом, но и всем сердцем. Эта молитва - добавляет преосв. автор, - была прислана и на Афон. Но здесь ее не читали ни в церквах, ни в кельях.

Или вот, наконец, эпизод из последней русско-турецкой войны из-за Болгарии.

Когда русские заняли Болгарию, и граф Тотлебен, главнокомандующий, возвращался из Ливадии, значит от самого русского государя, то в Адрианополе ему вышло навстречу духовенство разных исповеданий - болгары, армяне, евреи и даже мусульмане; все они явились к графу, чтобы засвидетельствовать благодарность за оказываемое им русским начальством покровительство, - явились, за исключением греческого митрополита Дионисия. Русские военные начальники вынесли из этого и подобных фактов заключение, что "отношения греческого духовенства к русским были недружелюбные, и что оно старалось выказать эти чувства даже в мелочах." Известно, что Адрианополь потом опять отошел к туркам. Когда же прибыл сюда новый турецкий генерал-губернатор Реут-паша, то греки подготовили ему торжественную встречу, и, в произнесенной при этом речи, между прочим, было сказано: "долго мы были в плену, наконец-то видим мы нашего избавителя."

Из "Писем Святогорца" мы видим, что греческие монастыри на Афоне не допускали русских ученых к пользованию их библиотеками, под предлогом, что русские выкрадывают у них древние рукописи.

В связи ли с ухудшающимися отношениями между русскими и греками, или же независимо от сего, Святеший Правительствующий Синод в 1721 г. "торжественно и официально отменил возношение имени Константинопольского патриарха при богослужении, что доселе всегда делалось на Руси, - он не хочет терпеть даже и тени, малейшего намека на какое-либо преимущество или первенство Константинопольского патриарха в русской церкви," как это отмечает проф. Каптерев.

Все это мы привели, конечно, не для того, чтобы вызвать какой-либо антагонизм к грекам или их церкви: все это давно изменилось, исправилось, ушло в прошлое. Нынешние отношения между греческими и славянскими церквами - самые братские и коллегиальные. Да и по отношению к инославным, к которым некогда было враждебное отношение, давно уже господствуют благожелательные и уважительные друг ко другу чувства.

Но мы привели всю ту атмосферу, когда константинопольская церковь вынесла свое определение о перекрещивании римо-католиков и лютеран, которые бы пожелали перейти в православие, и когда создавались рассуждения и толкование канонов в "Пидалионе" ("Кормчей"). Это происходило в наитёмный период истории Константинопольского патриархата, когда церковные постановления - хотя и написанные витиевато и как бы церковным языком - были в сущности мотивированы не церковными нуждами и истиной церкви, а вызнаны были невежеством, демагогией и крайним шовинизмом, являясь регрессом в отношении канонов Вселенской церкви и отметанием полезного опыта русской и иных славянских церквей.

И великая русская церковь, идя путем великодержавия, широты взглядов и доброты, а также канонических устоев Вселенской церкви и своего опыта, не только отвергла это постановление греков о перекрещивании латинян и лютеран, приходящих к православной церкви, но даже еще более облегчила инославным доступ к православию; с ее мудрыми и великодушными законами мы познакомили читателя в предыдущей главе нашего очерка.

Как мы видели, эта практика основывается на канонах Вселенских Соборов, непосредственном авторитете сп. Марка Ефесского, Константинопольского Собора 1484г., постановлениях Московского Собора 1655г. и в особенности 1667 г. и постановлениях Духовного Собора 1718 г. и последующих постановлениях и указаниях Святейшего Правительствующего Синода русской православной церкви. Действительно, в русской церкви было время, когда римо-католиков (и протестантов) принимали в православие путем крещения, но, за всю тысячелетнюю историю русской церкви, это продолжалось только от 45 до 47 лет, и, затем, эта практика, принятия инославных всех без разбора путем крещения, была осуждена и отвергнута навсегда и, в связи с этим, были выработаны три чина принятия инославных в лоно православной церкви.

Другая практика выражается в том, что всех инославных принимают исключительно путем крещения и последующего за сим миропомазания; была принята она греками на Константинопольском Соборе в 1756 г. и растолкована в Пидалионе.

Эту практику не приняла ни одна не-греческая православная церковь, твердо держась той практики, которая называется "русская." В недавнее время эту практику отвергла и Константинопольская Патриархия, и во всех ее экзархатах принятие инославных в православие совершается по "русскому" чину.

Эту же "греческую" практику, хотя и с некоторым послаблением, и отказавшись от "русской" практики, с совсем недавнего времени приняла и русская Зарубежная церковь в постановлении Архиерейского собора от 15/28 сентября 1971 г. Полный текст сего постановления будет нами приведен в конце этой главы.

"Православная церковь в Америке" (бывшая "Американская митрополия"), основанная русскими миссионерами, а впоследствии представлявшая собою епархию русской православной церкви с центром сначала в Сан-Франциско, а затем в Нью-Йорке, имевшая некоторое время своим епархиальным архиереем будущего патриарха Тихона, - унаследовала и традиции русской церкви в отношении чина принятия инославных, приходящих к православной церкви. Православная церковь в Америке принимает инославных по трем чинам; путем крещения - тех, которые приходят из иудейства, из язычества, из магометанства и тех сект, в которых грубо нарушен или не признается вообще догмат о Св. Троице или где крещение совершается единократным погружением; путем миропомазания, - тех, у которых крещение было правильным, но у которых нет или таинства миропомазания, или же нет апостольского преемства иерархии (или таковое под сомнением), к этой группе относятся лютеране, кальвинисты и епископалы (англикане), путем покаяния и отказа or ереси, с принятием православного учения - тех, у которых иерархия имеет апостольское преемство и у которых крещение и миропомазание (или конфирмация) были совершены в их церквах, к этой группе относятся лица римо-католического и армянского вероисповедания. Если же случилось, что те не имели конфирмации или миропомазания в своих церквях или же нет уверенности в этом, то и они помазываются св. миром.

Точно такого же правила держатся и все негреческие православные церкви в Америке и в Канаде.

На последнем заседании Второго Ватиканского Собора, в конце декабря 1965 г., было объявлено со стороны Константинопольской Патриархии и со стороны папы Римского и Второго Ватиканского Собора о взаимном снятии анафем, которыми "обменялись" римская церковь и православная церковь в трагический 1054 год, год великого раскола церквей.

После того, как оба послания были прочитаны, к папе подошел митрополит Мелитон, председатель Родосского Совещания православных епископов, важнейший представитель патриарха Афинагора. Он был одет в царскую золотую мантию и был сопровождаем двумя архидиаконами. Когда послание папы было прочитано, папа встал со своего места и, раскрыв, показал всему народу свою рукопись-письмо, украшенную золотом, точно золотые слова и должны были быть написаны золотом. Затем, свив ее, подал митрополиту Мелитону. Когда митрополит принял рукопись, поцеловав папе руку, папа обнял митрополита и обменялся с ним поцелуем мира. Митрополит был спиной к нам, поэтому мы не видели выражение его лица; но папа был лицом к нам, и в этот момент его лицо было такое трогательное, что справедливо можно было сказать, что это было лицо ангела... Трудно описать ту радость, то волнение, которое в это время овладело присутствующими, которых было десятки тысяч. Многие плакали, все аплодировали, как это делают итальянцы, а некоторые, опустившись на колени, воздевали руки к небу в выражении глубочайшей благодарности Богу за этот момент. Когда митрополит шел на свое место, его путь сопровождался овациями, даже, я бы сказал, большими, чем когда обычно шествует папа. Многие со слезами обращались ко мне, как к представителю православной церкви, говоря, что если только ради этого одного момента был созван Ватиканский Собор, то он был достоин и трудов, и средств, которых он стоил. Мы все чувствовали, что присутствуем при одном из замечательно трогательных и красивых моментов истории. И заметил я - не смею утверждать, что это было особое знамение или знак благоволения Божисго; может быть, это было только природное явление, - но была зима (был конец декабря), было холодно и тяжелые тучи нависли на всем небе; но в это мгновенье, когда папа вручил митрополиту Мелитону свое послание, сильный луч света прорвался через боковое окно базилики и солнце осветило папу и митрополита.

И однако, мы чувствовали, что взаимное снятие анафем - хота это было красивым и благородным жестом - уже ничего существенного не вносит в отношении между православной и римской церквами, поскольку и до Ватиканского Собора отношения между церквами последнее время шли на улучшение, а Ватиканский Собор эти отношения еще больше углубил, так что взаимное снятие анафем было естественным последствием этого улучшения отношений между церквами. Если бы такое взаимное снятие анафем произошло в 1054 г., или немного позднее, когда между Восточной и Западной церквами существовало еще единство в догматах веры, то этим было бы восстановлено единство Церкви, и судьбы мира, несомненно, были бы иные.

В главе "Об экуменизме" в собрании документов и постановлений Второго Ватиканского Собора с исключительной теплотой говорится о православной церкви. Как присутствовавший на Втором Ватиканском Соборе в качестве официального наблюдателя от русской Зарубежной церкви, я могу засвидетельствовать об исключительно тёплом и внимательном отношении ко всем нам, наблюдателям от православных церквей, выраженном со стороны римо-католической церкви. Правда, насколько эти отношения были прочны, остается под вопросом.

Уже после Второго Ватиканского Собора между русской православной церковью и римской церковью было выработано соглашение о том, что в крайней нужде, при полном отсутствии своего духовенства, члены римской церкви могут приобщаться Святых Тайн в русских церквах, и, наоборот, православные в римо-католических церквах. (Ватиканский Собор в одном из своих постановлений счел за возможное и даже желательное, чтобы римо-католики, находящиеся вне пределов католической церкви, получали святые таинства, и том числе и святое причастие, в православных церквах места их обитания. На это откликнулась только Московская Патриархия и вынесла благоприятное для католиков решение, допуская их к св. причастию в православных церквах, там, где не имеется римо-католических храмов. Это решение было принято Патриаршим Синодом 16-ХII-69 г. и затем подтверждено в новейшее время; см. Журнал Московской Патриархии" на англ. яз., № 4, стр. 76, год 1983).

(Еще прежде Ватиканского Собора один польский священник прекрасно говоривший по-русски, с любовью рассказал мне свой случай. Он был сослан в Сибирь советскими властями. Затем, во время Второй Мировой войны стала создаваться польская армия, вошедшая в состав 8-й Британской армии. Поляки, освобожденные из лагерей Советского Союза, стали организовывать свои церковные службы, но ни облачений, ни священных сосудов не было. Делали облачения из мешковины. Но потом им было сообщено, чтобы они обратились к местному православному епископу. Когда польские ксендзы пришли, они были приняты с большой любовью русским епископом, который им сказал, что, действительно, он им может помочь, и передал им римо-католические облачения, священные сосуды и нею церковную утварь. Попало же все это к нему следующим образом: когда в Советском Союзе стали закрываться и разрушаться церкви, то местный римо-католичсский епископ дал инструкцию своему духовенству всю церковную утварь передать местному православному епископу, говоря: "Православная русская церковь может быть еще выживет, а у нас, католиков, нет никакого шанса, поэтому передайте всю нашу церковную утваръ православному епископу, и он, когда будет возможность, вернет нам её." Православный епископ, передавая польскому духовенству всю эту церковную утварь, сказал, что он счастлив, что день настал вернуть ее хозяевам ее. Конечно, этот польский священник стал другом русской церкви.

Однако и теперь это постановление не отменено, а в недавно напечатанном катехизисе римской церкви, изданном с благословения папы Иоанна-Павла 2го, говорится о полном признании таинств православной церкви. И, однако, нет сомнения. что вследствие прозелитизма среди исконно православного населения, - как римо-католиков, так и протестантов, на что русская церковь реагирует с большой болью, как и на гонения на православных в Западной Украине и даже Польше, - уже нет той теплоты к инославным. которая была на Втором Ватиканском Соборе и долгое время спустя. Но вопрос теперь стоит во всей остроте: изменилось ли что-нибудь в практике римо-католической и лютеранской церквей в отношении таинства у них крещения? И ответ гласит так: ничего не изменилось; и поэтому таинство крещения, совершенное у римо-католиков и лютеран, признается за действительное в наших церквах (за исключением русской Зарубежной церкви, где таинство крещения, совершенное в римо-католической и лютеранской церквах, ими не признается за действительное).

Так, в "Руководстве для православных в деле сношения с инославными церквами," изданном в 1966 г. на английском языке "Постоянным Совещанием Канонических Православных Епископов в Америке" и рекомендованном для руководства духовенству наших православных церквей, помещено следующее правило: "При принятии в православную церковь того, кто приходит по своей воле из инославия, священник примет кандидата путем одного из трех чинов, предписанных Пято-Шестым Вселенским Собором; путем крещения, миропомазания или исповедания веры - соответственно случаю."

В "Инструкциях относительно сношения с инославными церквами," изданных этим же самым учреждением в 1972 г., читаем то же самое правило относительно принятия инославных в православную церковь, т.е. "имеющие крещение в своих церквах инославные, переходя в православие, могут быть приняты без повторения над ними крещения, если таковое может быть приемлемо для православных, т.е. путем миропомазания или исповедания православной веры, по чину, который отвечает данному случаю."

Из истории церкви мы видим, что перекрещивать приходящих к ним было уделом раскольнических сект, как то: новациан, монтанистов и донатистов. Считая себя "чистыми" и "лучшими," и признавая себя за единственных спасающихся, они гнушались всех других. Высокими моральными требованиями они могли бы заслужить уважение, но их погубила гордость. Они отсекли себя от общего тела Церкви, в котором была жизнь и благодать, и поэтому совершенно вымерли в течение короткого времени. "Господь гордым противится, смиренным же дает благодать," говорит вечная мудрость Слова Божия (Притч. 3:34). И в России некоторые раскольники и особенно беспоповцы также совершали перекрещивание над православными, если те к ним переходили. Смиренная же, добрая, отзывчивая, благожелательная и снисходительная Православная Церковь обладала и обладает и будет обладать благодатью, а вместе с этим жизнью и силой быть великодушной. В том перекрещивании, которое совершали еретики и раскольники над православными, была также и внутренняя их слабость. Сильный и правый не боится быть великодушным; но слабый и неправый этого себе не может позволить.

*** *** ***

Это постановление Архиерейского Собора русской Зарубежной церкви от 15/28 сентября 1971 года гласит:

"По вопросу о крещении принимающих Православие еретиков принято следующее определение: Святая Церковь искони веровала, что может быть только одно истинное крещение, а именно то, которое совершается в ее лоне: "Един Бог, едина вера, едино крещение" (Еф. 4:5). В Символе Веры тоже исповедуется "едино крещение," а 46 правило Св. Апостолов указывает: "Епископа или пресвитера, приявших (т.е. признающих) крещение или жертву еретиков, извергати повелеваем."

В Кормчей Книге приводится об этом объяснение Тимофея Александрийского. На вопрос: "Почто обращающыяся еретики к Соборней Церкви не покрещаем?" Он отвечает: "Аще бы се было, не бы ся человек скоро обращал от ереси, покрещения (т.е. второго крещения) стыдяся, обаче и возложением рук пресвитерску и молитвой весть приходил Дух Святый, якоже свидетельствуют Деяния Св. Апостол."

Как не принадлежащий к клиру русской Зарубежной церкви, я не считаю себя вправе комментировать это постановление.