Оглавление:

Введение.

О страсти чревоугодия. Как следует питаться и о воздержании. О страсти блуда. Стяжание чистоты и целомудрия. О сребролюбии. Нестяжание. О гневе. Кротость. Печаль мирская. Печаль покаяния. Об унынии. Терпение. О тщеславии. Самоуничижение. О гордости. Смирение.

Послушание. О молитве. Борьба с духами злобы. О прелести. О рассудительности. Грехопадения и покаяние. Воздержание языка. Чтение. О Святом Причащении. Отношение к телу и болезням. Учительство и священство.

Использованные источники. Рекомендуемая литература.

Сказал безумец в сердце своем: "Нет Бога" (Пс. 13:1). Спросите любого атеиста, хоть и самого ученого, как можно убедиться в правильности его веры в то, что будто бы Бога нет. Ничего разумного он на это сказать не сможет. Православие же всем предоставляет возможность встретить и ощутить Бога в своей жизни. Для этого просто поверить еще недостаточно, поскольку и бесы веруют и трепещут (Иак. 2:19), но необходимо победить страсти, стяжать смирение и другие добродетели, ибо только чистые сердцем... Бога узрят (Мф. 5:8) и Господь гордым противится, смиренным же дает благодать (Притч. 3:34. Иак. 4:6. 1 Пет. 5:5). Однако многострастные и грехолюбивые люди, разобщенные с благодатью и лишенные ее, всячески противоречат, не желая трудиться для стяжания добродетелей. Да и могут ли следовать Евангелию порабощенные удовольствиями и ищущие славы от людей?! Известно, что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими, и напротив, тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их (Мф. 7:13-14). В духовной жизни необходимо употреблять усилия, ибо Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его (Мф. 11:12). Стремящийся найти смысл содержания заповедей только через чтение или изучение, не выполняя их, подобен воображающему тень вместо истины. Преподобный Паисий Величковский говорит: "Верою, терпением, смирением и всяким образом воздержания и беспристрастия, более же добродетелями вооружившись, христианин, как некую крепость, осаждает Царство Небесное, чтобы завладеть им, хотя бы оно было неприступно." Правильные (ортодоксальные) знания о духовном мире можно почерпнуть из творений святых отцов, которые принесли обильный плод праведности и тем засвидетельствовали истинность своих убеждений.

Один из сборников избранных творений древних подвижников, на основе которого написана эта книга, называется "Добротолюбие." Слово "добротолюбие" является снимком с греческого philokalia — любовь к прекрасному, возвышенному. Здесь имеется в виду прекрасный духовный мир, к которому стремится христианин, стяжая добродетели. Преподобный Григорий Синаит говорит, что началом и источником добродетелей является доброе намерение или желание прекрасного. Жанр книги "Добротолюбие" тот же, что "антологии" (дословно "цветник," или "собрание, букет цветов"). Так названо много различных сборников избранных творений святых отцов и духовных писателей. Еще в 4-м веке святые Василий Великий и Григорий Богослов составили "Добротолюбие" из записей Оригена. Другой сборник такого рода, под названием "Philokalia ton niptikon kai askitikon," издан в Фессалониках в 1985 г. в 22-х томах.

Данная работа основана на "Добротолюбии," прототипом которого послужил греческий сборник под названием "Philokalia ton ieron niptikon sineranisthisa para ton agion kai theoforon pateron imon en i dia tis kata tin praxin kai theorian ithikis filosofias o nous kathairetai, fotizetai kai teleioutai."

Эта книга способствовала духовному возрастанию народа в России, благодаря ей возродилось понимание внутреннего подвига умного делания и открывались идеалы древнего подвижничества. Переводы творений святых отцов, впервые сделанные преподобным Паисием на славянский язык, дали возможность узнать верный путь внутренней духовной жизни всем ищущим его. Путь этот во времена преподобного старца Паисия был почти неизвестен русскому народу. Протоиерей Георгий Флоровский писал: "...И в тот век душевной раздвоенности и оторванности, проповедь духовного собирания и цельности получала особую значимость. Издание Добротолюбия было важным событием в истории русского монашества и в истории русской культуры. Это был сдвиг и толчок... Возврат к истокам был открытием новых путей, был обретением новых кругозоров...." Святитель Филарет Московский рекомендовал эту книгу "в библиотеки мужских общежительных монастырей... С нею уходил в затвор Серафим Саровский, Макарий и Амвросий Оптинские к ней обращались в своих письмах, как к главному духовному арбитру...."

В заключение хотим пояснить, что "Добротолюбие" содержит в себе наставления не только для монашествующих, но и для всех стремящихся к духовному росту и совершенству. Поэтому мы надеемся, что читающий эту работу получит от нее духовную пользу, обогатившись мудростью и опытом древних подвижников.

В грешных душах существуют адский огонь, тьма, червь и тартар в разнообразном сладострастии, всепоглощающей тьме невежества, в неутолимой жажде чувственного наслаждения и смраде зловонного греха. Эти залоги и преддверия адских мук возникают и действуют в них вследствие страстного навыка. Как задатки адских мучений невидимо таятся в душах грешников, так и начатки небесных благ сообщаются сердцам праведных через Святого Духа. Царство Небесное есть добродетельная жизнь, равно как и адское мучение есть следствие страстных навыков. Заповеди следует считать и именовать действиями, а добродетели — навыками, подобно тому как и пороки благодаря их устойчивости называют привычками. Причина страстей — злоупотребление и греховные дела, помыслов — страсти, мечтаний — помыслы, мыслей — память, памяти — забвение; мать забвения — неведение, причина неведения — беспечность. Как происхождение добродетелей имеет место в душе, так и источник страстей. Но первые естественно рождаются в ней, вторые же — вопреки природе. Богомудрые святые отцы, познав законы духовной жизни, говорят, что страсти связаны между собой и происходят одна от другой в определенной последовательности. Распознать силу и действие страстей может только трудящийся делом и словом и принявший от Духа Святого дар ведения и рассуждения. Разум озаряет человека, как солнце, а безумный самопроизвольно закрывает глаза души неверием и леностью, предается забвению и унынию. Неведение, забвение и уныние — сильные и крепкие исполины, подкрепляющие мысленных иноплеменников. Если их победить, то дальше легко будет бороться со всякой силой лукавых духов. Неведение — мать всех зол, а забвение — сестра его и помощница. Уныние исполняет душу злом, покрывая ее темными одеждами, подобными черному облаку. Через них прочие злые страсти входят, действуют и живут, усиливаясь в душах сластолюбивых. Для борьбы с ними молитвою и содействием Божиим, войдя в глубину сердца, надо исследовать этих трех исполинов диавола. Многим вниманием, прилежанием ума, усердием к истинному разуму, памятованием слова Божия и молитвою, с помощью благодати Божией, можно избавиться от злых исполинов. Забвение отгоняется непрестанными помышлениями о Христе Иисусе и что только истинно, что честно, что справедливо, что чисто, что любезно, что достославно, что только добродетель и похвала… (Флп. 4:8). Просвещенным разумом истребляется губительная тьма неведения, а добродетельным усердием ко спасению изгоняется безбожное уныние. Эти добродетели стяжаются не одним произволением, но силою Божией и содействием Святого Духа, от многого внимания и молитвы.

От забвения происходит самолюбие, то есть исполнение своей плотской воли и разумения, а также страстная любовь и прилежание к своему телу. Самолюбие — причина несказанных зол; и если в человеке нет памяти Божией, то в него входит многий и страстный мятеж. Кто самолюбие в своей душе до конца искоренил, тот легко победит и прочие страсти с помощью благодати Божией. К самолюбию близки сластолюбие (любовь к роскоши и чувственным удовольствиям) и славолюбие (тщеславие). Не возненавидевший их не истребит прочих страстей, так как они являются родителями всякого порока. Корень всех зол есть сребролюбие (1 Тим. 6:10), но оно явно составляется тщеславием и сластолюбием. Ослепляется ум от трех страстей: сластолюбия (сласти), сребролюбия и тщеславия. Эти три дочери есть ненасытные пиявицы, по Писанию, от матери безумия любовью возлюблены (Притч. 30: 15). Ни от чего другого, как от них, притупляются разум и вера. Ярость, гнев, брани, убийства и все прочее зло от них в людях сильно укрепились. И из бесов первыми на брани стоят те, которые побуждают к похоти чревоугодия, влагают сребролюбие и побуждают к славе человеческой. Прочие же демоны все позади них идут, принимают уязвляемых и причиняют душам зло и вред. Из опыта известно, что невозможно человеку впасть в грех или какую-либо страсть, если прежде не будет уязвлен одним из этих трех исполинов, и иначе не бывает. Невозможно впасть в руки духа любодеяния, не пав от объедения, и невозможно возмутиться яростью тому, кто не борется ради яств, или богатства, или славы. И невозможно избежать духа печали не претерпевшему лишения всего этого. И не избежит гордости, первого порождения диавола, тот, кто не истребил корень всех зол — сребролюбие, поскольку нищета мужа смиряет (Притч. 10:4), по слову царя Соломона. Одним словом, невозможно человеку пострадать от бесов, не уязвившись прежде тремя главными. Поэтому диавол некогда искушал Спасителя в пустыне этими страстями (Мф. 4:3-10). Но Господь превзошел их и показал, что для победы над диаволом необходимо разрушить эти три помысла. За сластолюбием, сребролюбием и славолюбием следуют пять других лукавых духов, от которых бывает множество страстей и видов различной злобы. Тот, кто победил три начальные страсти, разрушил и остальные и таким образом победил все страсти. Поэтому нужно возненавидеть сребролюбие, тщеславие и сластолюбие, как матерей всех страстей. Ради этого апостол говорит: "Не любите мира, ни того что в мире" (1 Ин. 2:15). Здесь апостол не заповедует безрассудно возненавидеть создание Божие, а говорит, что надо отсекать причины основных страстей.

Краткое "родословие" восьми начальствующих страстей следующее. За тремя великими страстями (чревоугодием, сребролюбием и тщеславием) следуют их порождения — пять лукавых духов: блуд, гнев, печаль, уныние и гордость. От чревоугодия (объедения) происходит блуд, от сребролюбия — гнев, от которого печаль, производящая уныние. От тщеславия рождается гордость. И из этих восьми страстей происходит все множество пороков и различные виды грехов. От них человек приходит в отчаяние, совершенную погибель и отпадает от Бога.

Страсти побеждаются противоположными и владеющими ими добродетелями, которые образуют соответствующий ряд. Три главные добродетели — воздержание, нестяжание и смирение. Им последуют чистота, кротость, радость, мужество и самоуничижение. Как Бог есть причина и источник всякого добра, так начало и основание добродетелей есть доброе намерение или желание прекрасного. Начало добра — вера, а Камень веры — Христос. Он является началом и основой всех добродетелей, и на Нем утверждается и зиждется все доброе.

Ничто так не истребляет добродетели, как кощунство, шутка и празднословие. И напротив, ничто так не обновляет обветшавшую душу и не приближает к Богу, как страх Божий, доброе внимание и непрестанное поучение слову Божию. При этом надо вооружать себя молитвою и приобретать пользу от бдения. Прилично и вместе с тем полезно душе переносить всякие скорби, причиняемые людьми или бесами, как справедливо заслуженные. И всегда следует порицать только себя, ибо порицающий иного в своих скорбях будет справедливо осужден. Кто желает достичь чистой молитвы, пусть остерегается ярости, и кто любит целомудрие, пусть удерживает чрево, не давая ему досыта хлеба и удручая его жаждою. Также необходимо удалить от себя памятозлобие и бодрствовать в молитве.

Для борьбы со страстями нужно с самого начала понимать коварство приходящих лукавых помыслов. Прообраз борьбы со страстными помыслами показал Самсон, когда связал хвосты лисиц и зажег нивы иноплеменников (Суд. 15:4-5). Эти помыслы хитро стараются показаться сначала благовидными. Но концы (хвосты) доказывают непристойность помыслов. Поэтому, связав хвосты, надо поставить между ними свечу — обличение. Например, часто от тщеславия приходит помысел блуда и хотя показывает благовидные преддверия ведущих во ад путей, однако скрывает гибельные места. Иногда он внушает мечтание священства, иногда совершенную жизнь святого или заставляет представлять, как другие хвалят его. И когда достаточно прельстит такими помыслами и отлучит от естественного трезвения, тогда изображает в уме собеседование с красивой женщиной и влечет к согласию на скверное дело, низводя в крайний срам. И поскольку почести, которые обещает тщеславие, противятся бесчестью блуда, нужно поступить по примеру Самсона (Суд. 15:4-5). Помысел чревобесия снова концом имеет блуд, а помысл блуда — печаль. Уныние и печаль сразу следуют за такими помыслами. Подвизающемуся надо помышлять не о наслаждении яств и не о сладости роскоши, но о концах того и другого; и когда он увидит скорбь, последующую за обоими, пусть свяжет хвост с хвостом и обличением истребит нивы иноплеменников.

Прежде бывшие впечатления в уме нельзя изгладить, пока приходят новые и рассуждение еще занимается настоящими. Труд к истреблению страстей тогда должен быть большим, так как страсти приходящими мечтаниями, подобно источнику, душу наполняют и от времени усиливаются и умножаются. Кто хочет найти некоторые вещи, лежащие на дне ручья, никакой пользы не получает, исчерпывая воду, так как исчерпанное тут же наполняется источником. Когда же перекроет источник или отведет верхнее течение, тогда вода отступит, дно откроется и станут видны искомые вещи. Так и воображения страстей можно упразднить, ничего извне не давая чувствам. Очистить же ум от волнения чувств, наносимых по подобию течения, не только трудно, но и совершенно невозможно. Может случиться, что страсти не борют из-за частых собеседований. До времени они не проявляются, но действуют втайне, все больше возрастая и укрепляясь. Земля, которую часто топчут, если и содержит в себе терния, не произрастает их, пока мешает попирание ног, но терние пускает в глубине крепкие корни. Когда же настанет благоприятное для произрастания время, быстро вырастает сильное и большое терние. Подобно и страсти, не проявляющиеся от частых собеседований, укрепляются, а когда наступит безмолвие, вырываются со многой силой и причиняют неисчислимые беды тому, кто не боролся с ними вначале. Поэтому прилоги (начала) образов следует истребить, когда они только начинают появляться, иначе они, упав на землю мысли, произрастут и, напоенные обильными и бесполезными водами напрасного поучения, принесут большой плод злобы. Царь и пророк Давид ублажает не дожидающихся цвета страстей, но убивающих семя Вавилона, говоря: "Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень" (Пс. 136:9). В книге Иова об этом так говорится: "Поднимается ли тростник без влаги, растет ли камыш без воды? Еще он в свежести своей и не срезан, а прежде всякой травы иссыхает" (Иов 8:11-12). И в другом месте сказано: "Могучий лев погибает без добычи" (Иов 4:11). Здесь страсти мудро дается имя "мраво-лев," поскольку она имеет характер и дерзкого льва и слабейшего всех муравья. Приражения страстей скрытно приползают, по примеру муравья. Через время же они достигают великой силы и причиняют бедствия не меньше льва. Поэтому и необходимо подвижнику сражаться со страстями, когда они еще как муравьи приходят, если же достигнут львиной крепости, трудно будет их победить и не подать им пищу. Пищей же страстей являются образы чувственных вещей. Они питают страсти и вооружают против души каждый вид мечтания. Хотящему соблюсти в чистоте храм своей души нужно вспомнить, что сказал Господь Моисею: "Скинию же сделай из десяти покрывал крученого виссона" (Исх. 26:1). На ветхозаветной скинии была устроена сеть, чтобы ничто из нечистых животных не могло туда вползти. Поэтому следует заграждать вход нечистым мечтаниям помыслами о Страшном Суде. Кто сможет справиться с разжигающим зрением и долгое время его удерживать, тот без труда победит страсти, не ощущая наносимых ран, по слову царя Соломона: били меня — мне не было больно, толкали меня — я не чувствовал (Притч. 23:35). Так же и святой пророк Давид говорит: …сердце развращенное будет удалено от меня, злого я не буду знать (Пс. 100:4). А кто этого не знает и увлекается чувствами, от них легко впадает в заблуждение. Если человек не только не видит их бесполезность, но небрежно им предается, он не заметит их нападения, не наученный прежде рассуждению. Так чувства воюют с чувственными и возлагают дани на побежденных. Поэтому необходимо заключить все двери своей души, то есть чувства, чтобы через них не пасть. И если ум не будет ничем порабощен, то приготовляется к бессмертию, собирая чувства свои воедино.

Чревоугодием (чревобесием) называется объедение, пресыщение пищей или пристрастие к лакомым кушаньям. Оно является матерью сластолюбия. Прочие страсти произрастают от него, как из корня, и постепенно, присоединяясь к сластолюбию, приводят к нравственному растлению. Сребролюбие, ярость и печаль суть дети и отрасли чревобесия. Обжорливому для удовлетворения своих вожделений необходимо собрать богатство, а если что-либо препятствует обогащению, то он впадает в ярость. Когда же, по немощи, ярость не может осуществиться, непременно происходит печаль.

От чрезмерного употребления жидкости ум как бы утопает в волнах и не только страстно видит во сне изображаемое бесами, но и сам своими мечтаниями разжигает в себе некие срамные образы. От вина же непременно происходит разжжение и ум представляет сладость страсти.

Невозможно одновременно и плоть пресыщать пищей и духовно наслаждаться Божественной благодатью. Насколько человек угождает чреву, настолько лишает себя духовных благ и, наоборот, в какой мере ограничивает и порабощает свое тело, в той же мере исполняется духовной пищи и утешения.

Воздержание от пищи противоположно объедению. Воздержание и пост необходимы для очищения души. Невозможно с насыщенным чревом воевать против духа блуда в мысли. Поэтому первый подвиг в борьбе со страстями заключается в том, чтобы обуздать чрево и поработить тело не только постом, но и бдением, и трудом, и чтением. Следует собирать в сердце страх геенны и желание Царства Небесного. Воздержание связано с духовными устремлениями человека. Например, некий юноша Георгий, отвергнув от себя всякие помыслы, плотские и мирские, так хотел сохранить в чистоте свою совесть, что ко всем вещам мира стал бесчувствен, даже не было у него желания есть и пить, и так долго пребывал он в посте.

Святые отцы не дали правила и образца воздержания, одинакового для всех, так как количество и качество пищи должно соответствовать здоровью, возрасту, навыкам и свойствам тела. Разные люди имеют различия в потребностях тела. Кому-то для поддержания силы необходимо много пищи, а кому-то мало, в зависимости от потребностей организма и привычек. Один человек съедает 650 граммов хлеба и остается голодным, а другой может съесть вдвое меньше и насытиться. Не все нуждаются в употреблении овощей, но и не все могут есть сухой хлеб. У всех же должно быть одно намерение — избегать множества видов и излишества пищи. Не должно насыщаться и привлекаться сладостью и изысканным вкусом особых яств. Ежедневное умеренное принятие пищи больше способствует чистоте, чем вкушение через 3-4 дня или до седмицы продолжающееся пощение. Одинаково вредят крайности с любой стороны — избыток поста и насыщение чрева, слишком продолжительное бдение и многоспание и тому подобное. От множества лакомств и изобилия пищи тело отягчается, ум становится склонным к греховным желаниям, но и от многого воздержания ум изнемогает и приводит душу к дряхлости. Некоторые без меры, сверх сил, постятся, а потом сверх меры и часто употребляют пищу. В таком случае сначала от чрезмерного голодания тело изнемогает и к духовному служению бывает лениво, а затем тело, отягощаемое множеством яств, вводит в душу уныние и расслабление. Некоторые, вначале победив чревобесие, потом были низвержены безмерным постом и впали в ту же страсть чревобесия из-за пришедшей от непомерного поста немощи. Искусный в духовной жизни авва Моисей, живший в пустыне Скит, нечто подобное испытал на себе. Некогда он настолько воздерживался, что забыл и желание пищи. Два и три дня ничего не вкушая, он совсем не хотел есть, и другим отцам пришлось уговаривать его принять пищу. В другой раз, по действу диавола, от очей аввы Моисея так сон отступил, что, много ночей пребывая без сна, молил он Господа, чтобы дал ему немного сна. Продолжительные голодание и бодрствование причинили авве Моисею больше бедствий, чем их может случиться от объедения и избытка сна.

Все крайности — и удаление от пищи и избыток в ней — приносят недуги. Болезни происходят как от голодания и трудов не по силам, так и от переедания. Поэтому святые отцы говорят о необходимости умеренного поста, чтобы победить чревобесие, гортанобесие и быть беспристрастным. Умеренный пост состоит в том, чтобы есть один раз в день, не насыщаясь. Разумное и умеренное принятие пищи приводит к телесному здоровью и не лишает благодати, если соблюдать следующее правило: вкушая какую-либо пищу и еще желая ее, нужно от нее воздержаться, еще не насытившись. И апостол Павел говорит: "Попечения о плоти не превращайте в похоти" (Рим. 13:14). Этим он не отвергает еды, необходимой для жизни, но запрещает стремление к сластолюбию. Для утоления голода и жажды достаточно хлеба и воды. Ради здоровья и крепости тела все прочее Богом человеколюбно даровано. Поэтому не надо ни от чего отказываться, отвергать то, что Бог сотворил хорошо весьма (Быт. 1:31). Полезно переменять виды пищи, не предаваясь невоздержанию и сластолюбию, но питаться с воздержанием один раз в день, употребляя все во славу Божию. Воздержание и перемена вида пищи каждый день способствуют телесному здоровью. Удерживаясь от сластолюбия, тело нужно беречь от болезней, чтобы оно помогало стяжать добродетели. Следует принимать пищу в зависимости от состояния тела. Когда тело здоровое, можно постепенно утомлять его, а во время болезни питать его лучше. Подвизающийся не должен совсем ослабеть телом, но ему надо иметь силы для подвигов, чтобы трудами телесными очищалась душа.

Безмолвствующему всегда следует чувствовать голод и не насыщаться. Когда отягчен желудок, ум помрачается и не в состоянии молиться напряженно и чисто, от воспарения многой еды он клонится ко сну. И тогда во сне на ум нападают бесчисленные фантастические образы. Поэтому употребляющему усилия для безмолвной жизни достаточно в день около 300 граммов хлеба и от всех имеющихся продуктов следует вкушать понемногу, избегая пресыщения. Таким мудрым употреблением пищи можно удалиться от гордости и, благодаря за все Бога, не показать гнушения Божиими творениями, которые весьма прекрасны. Так поступают благоразумные. Немощным же верою и душою более полезно воздержание от пищи. Им и апостол повелел есть овощи (см. Рим. 14:2).

Святые отцы многократно увещевают принимать пищу и питие умеренно, чтобы не повредиться от избытка. Когда ум не имеет зажигающей его сладости к живописанию греха, то пребывает без сладострастных мечтаний. Простая пища разрушает желание блуда. Большое же количество и множество видов пищи возжигают стрелы блуда. И не только вино опьяняет мысль, но и избыток воды и сытость от разной пищи делают мысль отягченной и дремлющей. Но в случае телесной немощи можно дать телу то, чего требует немощь, а не чего хочет сласть, и тогда чистота сердца не повредится. Употребление пищи нужно настолько, насколько оно служит жизни, а не удовлетворению похоти. При этом можно различить три предела: воздержание, довольство и сытость. Воздержание выражается в ощущении голода и после вкушения пищи, довольство — в том, чтобы не голодать и не отягощаться, сытость же — в незначительном отягощении пищей. А кто выходит за пределы сытости, тот открывает дверь чревобесия, через которую входит блуд. Кто побеждается чревоугодием, должен раскаиваться, укорять себя и вновь начинать воздерживаться.

Если придется угощать друзей, то ради них можно принять пищу и второй и третий раз и не печалиться о нарушении обычного правила, поскольку в первую очередь надо исполнять закон любви. Случается, что и немощь телесная требует вкушать дважды и трижды. И об этом можно не скорбеть. В слове Божием сказано: "все движущееся, что живет, вам будет в пищу, как зелень травную даю вам все" (Быт. 9:3). И еще: "Не то что входит в уста оскверняет человека" (Мф. 15:11). Удаляться от пищи есть дело произволения и труд душевный.

Из-за поста может возрастать тщеславие. Когда приходят братия или странники, тщеславие начинает подстрекать не нарушать устава поста. В таком случае хорошо бы оставить свой умеренный пост и съесть в два раза больше, чем обычно. Тем самым и бесовские начинания можно разрушить, и устав любви соблюсти, и тайну воздержания не обнаружить.

Кто веселится вином, тот поживет со срамными помыслами и впадет во многие скорби. Праздники надо отмечать не винопитием, а обновлением ума и чистотою души. Объедение и пьянство только прогневляют Начальника Праздника. Вино может быть полезно только в немногих случаях: в старости, при телесной немощи и если надо спастись от сильного холода, но и тогда немного. В юности, в здравии и в тепле лучше вода. Но и ее надо стараться употреблять мало, поскольку жажда способствует целомудрию.

Одно воздержание от пищи для чистоты души не много даст, если не присоединить и прочие добродетели. Особенно помогают смирение с послушанием, утомление тела и воздержание от сребролюбия, состоящее в том, чтобы не только не иметь богатства, но и не желать стяжать его. Также необходимо удаляться от гнева, печали, тщеславия, гордости. Все это вместе приводит к главной цели — чистоте души.

Создав тело нетленным, Господь не вложил в него от начала неразумной плотской похоти. Впоследствии же по причине непослушания оно восприняло смертность, тление и уподобилось бессловесным скотам свойствами своего состояния и подчинением тлению. Тогда по необходимости в теле зародились раздражительность и плотская страсть. Равным образом разумная и мыслящая душа человека, сотворенная по образу Божию бесстрастной, забыв Бога, стала скотской, бесчувственной и почти безумной от наслаждения вещественными делами, потому что обычно навык преобразует природу и изменяет ее действия сообразно свободному решению воли. Растлившись, душа предала себя страстям и особенно демонам, которые всегда стремятся зажигать в людях плотскую похоть, поскольку сами при этом услаждаются. Дело в том, что злые духи, подобно человеку, лишившись ангельского блаженства и ниспав из нематериальности и тонкости, приобрели некоторую вещественную грубость. Утратив способность наслаждения Божественным, они стали испытывать сладость, как и люди, в земном, вследствие склонности к вещественным страстям. Как некоторые плотоядные звери, бесы влекутся к материальному удовольствию и наслаждению. Они падки на плотскую страсть и, как псы к крови, выказывают свою любовь ко вкушению гнили плотских извращений. Будучи по природе ленивыми и изнеженными, демоны следуют за едким удовольствием распущенности, как бы опытно ощущая его, плавают в море опьянения, радуются изнеживающему действию неразумных удовольствий и возбуждают в душах людей волны помыслов, нечистых мечтаний, треволнений и бурь. Сладострастное возбуждение и плотская война против души происходят от следующих причин: злоупотреблений плоти; стремления плоти к противоестественным действиям; если плоть сдружилась с бесами, то ими вооружается на душу; иногда душа и сама по себе бесчинствует от сладострастного навыка; наконец, возникает борьба и от зависти бесстыдных бесов, когда всеми вышеупомянутыми способами они не достигают искусительной цели. Скоропреходящее удовольствие и грязь блуда являются глубоким болотом. Отягощаясь ими, страстный ум бывает погружаем через свои помыслы в пропасть отчаяния. С юности похоть начинает бороть человека, и с ней очень трудно справиться. Другие пороки воюют только в душе, а эта страсть мучит и душу и тело. Поэтому против нее необходимо бороться и в душе и в теле. Страсть блуда имеет общение и тесную связь со своей подругой — унынием. Они, овладевая грешной и убогой душой, обессиливают ее. Трудно с ними бороться и совершенно невозможно победить своими силами. Блуд держит во власти и душу и тело, растворяя в членах свою сласть. Уныние оплетает и душу и тело, как вьюнок (smilaks), делая человека вялым, расслабленным и как бы разбитым параличом. Хотя окончательно не побеждаются эти две страсти прежде совершенного бесстрастия, но удаляются, когда от многих молитв низойдет в душу сила Духа Святого, приносящая отраду, крепость и глубокий мир в сердце. Если же ум отвлекается от богомыслия и молитвы, то пленяется срамными движениями и плоть начинает дерзко восставать на дух, низвергая ум в ров сласти. Часто мир помыслов нарушают лукавые духи, испуская разожженные стрелы похоти.

В зависимости от духовного уровня человека действие на него духа блуда может иметь троякий характер. Это падение в ров с мутной тиной для лениво и слабо подвизающихся; рана и праведное наказание для средних в преуспевании в добродетели и медленно к ней идущих; искушение и томление души для тех, кто крыло ума простер к небесным видениям и достиг совершенного бесстрастия.

Живущим небрежно блудный бес готовит падение в грязный ров, распаляя их тело пламенем блуда и похоти, устраивая различные козни для исполнения похоти плоти и без сочетания с иной плотью, о чем срамно и говорить. Такие и плоть сквернят и съедают соленые плоды сласти, исполняются мрака и лишаются всего. Для исцеления в таком случае необходима теплота покаяния и сокрушение сердечное со слезами, которое производит уклонение от зла, очищает душу от скверн и привлекает к душе милость Божию, по слову царя Соломона: …кротость покрывает и большие проступки (Еккл. 10:4).

Для деятельно совершающих подвиги и стремящихся к совершенству блудный бес служит бичом и жезлом наказания, когда ослабят они силу подвижничества унынием и приклонятся немного к мирским чувствам, не охраняя себя от них. За пристрастное желание человеческих вещей попускается нападение на таких духа блуда, чтобы, не стерпев помыслов плотской похоти, возвратились они к тщательному подвигу, усердному деланию и вниманию, поскольку неугодно Богу возвращение души к мирским чувствам. Поэтому христианин должен усердно стремиться к совершенству, и тогда злая рана не приблизится к нему. Неудивительно, если человек, проводящий жизнь в жестоких подвигах и угнетающий тело, подвергается плотскому падению. По своей же вине он и падает, оттого что в нем появилось превозношение и он стал думать о себе, чего не должно, кичиться своим разумом или осуждать людей немощных. Падение было попущено ему праведным судом Божиим, чтобы он познал свою немощь, ни перед кем не возносился и научился не осуждать других.

Искушением, жалом и томлением души бывает действие духа блуда промыслительно для немногих достигших некоторой степени бесстрастия. Борьба с духами злобы для них служит напоминанием о естественной человеческой немощи, чтобы они не превозносились из-за множества откровений и дарований, но стрясали греховные воспоминания страхом Божиим и не принимали вредные помыслы. Бывает, что, когда человек стяжал бесстрастие, обуздал вожделения и охладил срамные помыслы, тогда коварный дух любодеяния приводит мужей и жен, играющих между собой, чтобы отшельник стал зрителем соблазнительных дел. Это искушение можно быстро прогнать усердной молитвой, воздержанием, бодрствованием, утомлением тела и другими духовными упражнениями. Иногда же лукавый бес и плоти касается, к скотскому распалению возбуждая ее, и другие бесчисленные хитрости употребляет. Разрушает бесовские внушения ярость против демона, и он ее боится больше всего. "Гневаясь, не согрешайте" (Пс. 4:5), — сказал царь и пророк Давид, поскольку такой гнев служит лекарством в искушениях.

Случающиеся во сне истечения могут происходить от разных причин: от чревобесия, от тщеславия или от зависти бесов. Еще может быть и от долгого бдения, когда тело клонится ко сну и человек боится и думает, как бы не пострадать от ночного искушения. Священник перед литургией или иной кто-либо перед причащением, со страхом размышляя об этом, засыпает с мыслями, как бы не пострадать, и, уснув, страждет из-за бесовской зависти. Если кто, засыпая, вспоминает виденное ранее красивое лицо, тот, уснув с блудными помыслами, расслабившись и не отвергнув их, падает во сне. Некоторые от уныния беседуют о страстных вещах (страстно или бесстрастно), и, отходя ко сну, представляют диалог в уме, и засыпают с мыслями о бывших разговорах, и от этого во сне страждут, еще в беседе получив вред. Поэтому следует всегда внимать себе и поучаться словами пророка Давида: "всегда видел я перед собой Господа, ибо Он одесную меня; не поколеблюсь" (Пс. 15:8). Надо заграждать слух от суетных слов и глаза от соблазнительных образов. Удалившиеся от молитвы также часто низвергаются в плотские движения.

Если душа страстно увлекается красотой тел и бывает мучима помыслами, рождающимися как бы извне, не следует думать, что это происходит от смущения и пристрастного движения, но надо видеть скрытую причину в самой душе. Как магнит притягивает железо благодаря своим внутренним свойствам, так и душа в силу приобретенного страстного навыка и лукавого обычая получает вред от лиц. Другие в этом не виноваты, поскольку все создано Богом весьма хорошо и ничем нельзя укорить творение Божие. Некоторых тошнит при плавании на корабле по морю, но страдание причиняет не море, а сгнившие внутри мокроты. Так и душа терпит колебание и смущение по причине скрытого внутри нее злого намерения, а не по вине других лиц. Когда душа помрачается злым забвением, губительным унынием и неведением, тогда слепотствующий и жалкий ум легко пристращается ко всему виденному и слышанному. Такой человек, видя красивую женщину, сразу возгорается плотской похотью и, последовательно страстно вспоминая, что видел и слышал или осязал, мысленно живописно представляет злые образы. В молодости тот, кто вдоволь питает и поит свою плоть, легко подчиняется неполезным воспоминаниям, страстно действует, двигается к похоти, а иногда во сне или явно предается нечистоте, хотя на деле и не касается жены. Почитаемый другими целомудренным, девственником и чистым, он будет праведно осужден на Страшном Суде Видящим все тайное как блудник и прелюбодей, поскольку истинно и неизменно сказано: "Всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже любодействовал с нею в сердце своем" (Мф. 5:28). Поэтому для облегчения плотской брани надо стараться по возможности не беседовать с женщинами, даже если они и святой жизни, а также полезно мало пить воды, жить в скудости и уединении, наставляясь искусными отцами. Кто оскверняет плоть, тот помрачает душу яростью и отчуждается от Сына Божия. Для исцеления от ран похоти надо плачем, постом, бдением и непрестанными молитвами истощать плоть и исправлять ум, поучаясь словом Божиим. Нужно принести достойное покаяние Богу, перед Которым помыслил или сотворил злое. Юные пусть даже не обоняют вина, чтобы не возгореться двойным пожаром: от внутреннего действия страсти и извне винопитием, которым плотская страсть больше возгорается, отгоняет духовную сладость и делает сердце бесчувственным. Ревнующие же о дарах духовных пусть и воды не принимают досыта, ибо жажда очень способствует целомудрию. Поскольку сласть осквернила тело, его нужно очистить естественным течением слез. И невозможно ничем иным очистить одежду души, как слезами покаяния. Мрак души надо отогнать светом сокрушения сердечного и сладостью любви к Богу. Это нужно, чтобы снова соединиться со Христом.

Как телесная скверна предваряется происходящим от сласти сатанинским стремлением к пороку, так и очищение предваряется происходящей от сожаления о грехе теплотой покаяния и плача. Болезненными трудами и течением слез нужно отвергать плотские дела и очищать ум от скверных образов. Совершающий блуд подчиняется духу злобы, который им руководит, и получает сласть плотскую, конец которой — скверна. А кто руководится свыше Духом Святым, тот приобретает радость душевную, очищается слезами и соединяется с Богом. Злоба нрава и стремление к пороку своим плодом имеют кратковременное наслаждение грехом. Очищающий же свою душу трудится ради долгой радости. И удивительно, как стремление к духовной небесной сладости укрощает и побеждает кратковременное греховное услаждение.

Целомудрие есть здравое рассуждение, которое не попускает уклоняться ни к необузданности, ни к окаменению, все благое хранит, а худое отвергает. Целомудрие собирает помыслы и возводит их к Богу. Без него душу одолевают не только чревобесие и блуд, но и все страсти и мирские помыслы. Целомудрие же все страсти укрощает, удерживает "бессловесные стремления души и тела" и направляет их к Богу.

Добродетелью целомудрия более, чем любой другой, люди уподобляются ангелам и, еще находясь на земле, имеют жительство на небесах. Для стяжания совершенного целомудрия и истинной чистоты недостаточно одного только телесного поста. Необходимо приложить еще и сокрушение сердца, и непрестанную молитву к Богу, и частое поучение Священному Писанию, и труд, и рукоделие. Все это может удержать непостоянные стремления души и отвлечь ее от скверных мечтаний. Больше же всего помогает смирение души, без которого не только блуд, но и другие страсти невозможно победить. Следует всячески хранить сердце от скверных помыслов, так как из него, по слову Господню, исходят помышления злая, убийства, прелюбодеяния, татьбы, лжесвидетельства, хулы… (Мф. 15:19). Пост предназначен не только для удручения тела, но и для трезвения ума, чтобы он не помрачался от множества пищи и не изнемог в наблюдении за помыслами. Надо стараться не только телесно поститься, но и, следя за помыслами, поучаться духовным вещам, без чего невозможно подняться к высоте истинного целомудрия и чистоты. Врач душ человеческих говорит: "Всякий кто смотрит на женщину с вожделением, уже любодействовал с нею в сердце своем" (Мф. 5:28), — тем самым называет причину болезни для исцеления скрытого в душе недуга. Господь желает исправить прежде всего душу человека, который глаза, данные на благо, употребил во зло. Ради этого и премудрая притча говорит: "Больше всего хранимого храни твое сердце, потому что из него источники жизни" (Притч. 4:23). Следует сначала очищать внутренность чаши и блюда, чтобы чиста была и внешность их (Мф. 23:26). Когда появятся в мысли от диавольского злодействия образы женщин, даже матери, или сестры, или других неких жен благоговейных, надо быстро изгнать их из сердца, поскольку мысли об этих лицах при долгом пребывании в памяти бесы могут использовать, чтобы низринуть в крайне скверные и гнусные помышления. Необходимо поражать голову змея (Быт. 3:15), то есть начала злых помыслов, с помощью которых он пытается вползти в душу. Нельзя принимать главу, то есть прилог помысла, иначе вползет и остальное тело змия и низведет мысль на беззаконное дело. Следует, по Писанию, с раннего утра истреблять всех нечестивцев земли… (Пс. 100:8), то есть светом разума истреблять греховные помыслы из земли сердца и, пока они еще младенцы, разбивать их о Камень — Христа (Пс. 136, 9). Если они возрастут, будет очень трудно победить их. Дар девства стяжается не столько телесным воздержанием от жены, сколько страхом Божиим, душевной святостью и чистотой. Даже святой Василий Великий смиренно говорил: "И жены не знаю, и не девственник." Юным особенно надо избегать бесед с женщинами, даже с благочестивыми. Хорошо и от всех людей удаляться, тогда брань становится легкой и быстрее человек преуспевает. Кто хочет сохраниться от греховных соблазнов и искушений, тому надо довольствоваться малым, употреблять совсем немного воды, пребывать в молитве и бдении, побольше общаться с духовными и искусными отцами и стремиться получать у них наставления. Обучаться нужно не только телесному воздержанию, но и сокрушению сердца и частым молитвам с воздыханиями, чтобы печь плоти, которую вавилонский царь на каждый день возжигает похотными разжжениями, угасить росою Святого Духа. Надежным оружием в этой брани является бдение. Как охранение себя днем приготовляет святость пребывания ночью, так и бдение ночью приготовляет чистоту дня.

Кто сластолюбиво угождал телу, тот должен соразмерно употребить труды постничества для угнетения своей плоти. Сластолюбие надо исцелить злостраданием, а праздность — телесными трудами. Тогда приходят радость духовная и наслаждение чистотой целомудрия и неизреченной сладостью нетленных благ духовных. Если же человек сластолюбиво услаждает вкус, то непременно нападут на него все греховные чувства. Такой, даже если думает, что не может разжигаться похотью от старости, будет осужден за прелюбодеяние, так как не рождает он целомудрия. Целомудренным же можно назвать того, кто и зрением не услаждается.

Когда душа во сне не внимает ни одному образу скверного мечтания, это является признаком стяжания целомудрия. Хотя такое движение в грех и не вменяется, но показывает, что душа больна и от страсти не избавилась. Когда в сонном видении происходят срамные мечтания и скверное искушение, уныние и другие скрытые недуги души становятся явными.

Не надо думать, что чистоту девства невозможно стяжать, подпав тлению и неистовству телесному. Где будут употреблены болезни покаяния с утомлением тела и потекут реки слез сокрушения сердечного, там все твердыни греха упадут, угаснет всякий пожар страстей и совершится преображение свыше пришествием Святого Духа. Тогда будет душа храмом чистоты и девства, в который сверхъестественный Бог сходит со светом и радостью неизреченною и, как на престоле славы, на высоте ума садится, дает мир силам души, говоря: "Мир Мой даю вам от супротивных страстей, мир оставляю вам, чтобы вы усовершились в вышеестественное состояние."

Святые отцы часто повторяют, что невозможно совершенно стяжать добродетель чистоты без истинного смиренномудрия. Кто хочет законно подвизаться, тот должен надеяться не на свою силу, но на помощь Божию. Не перестанет человек побеждаться духом блуда, пока не поймет, что ни своим тщанием, ни своим трудом, но только Божиим покровом и помощью избавляется от этого недуга и на высоту чистоты восходит. Невозможно человеку на своих крыльях к этой высокой и небесной почести святыни возлететь и быть подражателем ангелам, если от земли и грязного болота не возведет его благодать Божия.

Богатство — слепой путеводитель и безумный советник. Губит свою бесчувственную душу тот, кто употребляет богатство порочно, для зла и роскоши. Любостяжание заключается не только в стяжании множества вещей, но и в пристрастном владении чем-либо без нужды или больше необходимого. Кто, не довольствуясь тем, что имеет, желает большего, тот порабощает себя страстям, беспокоящим душу и влагающим в нее злые помыслы и пустые мечтания. Одежда по размеру и полезна и красива, а длинная и путающаяся под ногами препятствует всякому делу и нелепа. Так и стяжание, превосходящее потребности тела, препятствует душе подвизаться и спасаться.

Страсть сребролюбия происходит от неверия и приходит как бы извне, и эту болезнь можно легко излечить при надлежащем прилежании и внимании. Если же предаваться нерадению, она может быть хуже других страстей и очень трудно тогда от нее избавиться. Святой апостол Павел говорит: "Корень всякому злу сребролюбие есть" (1 Тим. 6:10). Причина сребролюбия кроется в злом и растленном произволении человека. Когда душа холодна к подвигам и имеет мало веры, этот недуг внушает уважительные на вид причины и убеждает в необходимости приобретения каких-либо вещей. Например, он мысленно обрисовывает человеку старость и немощь тела и говорит, что подаваемое ему на телесные нужды недостаточно не только немощному, но и здоровому, что в монастыре не заботятся как надо о больных и, если не запастись деньгами, впоследствии придется влачить жалкое существование и умереть от нищеты. Сребролюбие прельщает пустыми надеждами, обещая увенчать труды отдыхом и беспечалием. Увлекшись помышлениями о приобретении, человек не видит действия прочих страстей и своих падений. Он не замечает ни неистовства гнева, если придется ему потерпеть убыток, ни помрачения от печали, если лишится надежды приобретения, но как некоторым бывает богом чрево, так ему становится золото. Поэтому и святой апостол Павел сказал, что сребролюбие есть не только корень… всякому злу (1 Тим. 6:10), но еще идолослужение (Кол. 3:5).

Страсть сребролюбия может иметь три вида, которые одинаково отвергаются Священным Писанием и учением святых отцов. Первый — когда человеки стяжают и собирают то, чего и в миру не имели. Так, Гиезий захотел стяжать богатство, которого прежде не имел, и за это лишился благодати пророчества, вместо благословения заслужил проклятие и заболел проказой (4 Цар. 5:22-27). Второй вид сребролюбия — когда человек жалеет об оставленных имениях и те материальные средства, которые принес в жертву Богу, отрекшись от них, хочет себе вернуть. Например, Иуда сначала оставил все и пошел за Христом, но потом захотел скопить деньги и от этого не только дерзнул предать Христа, но отпал от апостольского достоинства и лишился жизни. Сребролюбие третьего вида, связав человека неверием и холодностью, не дает совершенно отречься от вещей мира, внушая страх перед нищетой и неверие в Промысл Божий, заставляет нарушать обеты, данные при отречении от мира. Поддавшись ему, Анания и Сапфира утаили из своего имения некоторую часть и за это были наказаны смертью (Деян. 5:1-10).

Великий Моисей во Второзаконии таинственно заповедует тем, кто отрекается от мира, но из-за неверия еще держится земных вещей, вообще не выходить на брань, чтобы не сделать робкими сердца братьев своих (Втор. 20:8). Кто в начале подвигов показывает себя слабым и ленивым, тот отвращает других от евангельского совершенства, заражая их своей боязнью. Такие превратно толкуют учение Господа: "Блаженнее давать, нежели принимать" (Деян. 20:35) и сказанное богатому юноше: "Если хочешь совершенным быть, пойди, продай имение твое, и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи, и следуй за Мной" (Мф. 19:21). Извращая смысл этих слов, они оправдывают ими свое сребролюбие и думают, что лучше владеть богатством и от избытков своих раздавать неимущим. Отрекающиеся от мира и желающие приблизиться к иноческому совершенству не должны опасаться вольной нищеты, но, добрым подвигом подвизаясь, по примеру святого апостола Павла, делами рук своих служить своим нуждам. Если бы прежнее богатство было нужно для совершенства, то святой апостол Павел не пренебрег бы им. Некому сенатору, постригшемуся в монахи, но не освободившемуся от пристрастия к почестям, богатству и сохранившему часть своих имений, святой Василий Великий сказал, что он и сенаторского достоинства лишился, и человеком не стал.

Кто лениво и нерадиво борется, тот даже лежащему врагу не может противиться. Так, на войне из-за желания обогащения некоторые снимают ценности с убитых, но раненые убивают их, и они погибают после победы. Они бедствуют, приближаясь к врагу лежащему и умирающему. Из-за скверного прибытка снимают с полумертвого одежду, но неожиданно им поражаются и бывают посрамлены после всех почестей. Подобно и христиане, когда целомудрием и воздержанием повергли диавола или надеются его низвергнуть, но, еще любя то, что вокруг него — богатство, власть, славу, — приближаются к нему, чтобы завладеть чем-либо таким, и умирают, сами себя приведя на заклание. Так погибли пять юродивых дев. Чистотою погубившие врага, они из-за немилосердия, которое происходит от сребролюбия, сами себя бросили на меч диавола, который лежал и погубить их, стоявших, не мог. Поэтому ничего не надо желать из находящегося вокруг диавола, чтобы из-за вещей его не погубить душу. Он и сейчас хочет всех склонить к себе, как когда-то искушал Господа, говоря: "Все это дам Тебе, если падши поклонишься мне" (Мф. 4:9). Диавол пытается обмануть мнимыми радостями материальных благ и легко побеждает людей, склонных к чувственным наслаждениям. Чтобы не прельщаться ими, надо всегда помышлять о неизвестности смертного часа, боясь, как бы Господь, придя внезапно и найдя совесть оскверненной сребролюбием, не сказал: "Безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то что ты заготовил?" (Лк. 12:20). Любостяжание приносит много вреда, является причиной и поводом появления прочих страстей, которые вырастают из него как из корня. Поэтому тот, кто заботится о спасении своей души, должен исцелить эту страсть нестяжанием.

Мутное море страстей возможно переплыть только на легком и пустом корабле нестяжания и воздержания. От невоздержания и вещелюбия потоки страстей потопляют землю сердца и вносят в него всякую нечистоту, смущают ум помыслами, отягощают тело и приводят к лености и нечувствию. Поэтому Господь Всесовершенный и Сама Премудрость отсекает и корень пристрастия, повелевая не иметь не только богатства и стяжания, но даже отвергнуться своей воли.

Добродетель нестяжания легче приобрести в общежитии, где о самых насущных потребностях насельники могут не заботиться, получая все в монастыре.

При продаже или при покупке следует потерпеть некоторый убыток, чтобы не впасть в корыстолюбие. Споры же о цене посрамляют и бесчестят христианина. Поэтому лучше найти другого какого-нибудь верного человека и возложить на него свои попечения.

Следует ничего лишнего не стяжать или же, имея, твердо знать, что все житейское по природе тленно и может быть легко потеряно. Одно стяжание душевное надежно и некрадомо — это добродетельная и богоугодная жизнь, разумение и творение благих дел.

Раздающие стяжание спасаются милостынею, а кто не хочет его раздать — направляется ко спасению невольными искушениями и, если претерпит случающееся, благодаря Бога за все, тоже спасется. Предпочитающие нестяжание увенчаются, как творящие вышеестественное, подобно подвизающимся в девстве, потому что тленную и земную вещь не предпочитают заповеди Божией. Но все же творение Божие не следует ненавидеть. Надо просто разумно использовать потребное для телесной жизни и спасения. Кто любит Творца, от Него просвещается и может беспристрастно употреблять вещи. Многие ветхозаветные святые владели значительным богатством, например патриарх Авраам, праведный Иов, царь Давид и другие, но они не имели пристрастия к имению, свои вещи считали Божиим достоянием и, благоразумно ими распоряжаясь, угодили Богу.

Стремящийся к совершенству и желающий законно подвизаться духовным подвигом должен быть чужд всякого порока, гнева и ярости. Об этом так говорит святой апостол Павел: "Всякое раздражение и ярость, и гнев и крик, и злоречие со всякой злобой да будут удалены от вас" (Еф. 4:31). Страсть гнева всякую душу опустошает, смущает и помрачает, делает человека похожим на зверя. Диавольское дерево гнева и ярости бывает крепко и приносит много плодов беззакония, пока орошается злою водою гордости. Дух гнева подобен духу блуда. Он возбуждает в уме представления, как будто кто-либо из родственников или друзей подвергается оскорблению и нападкам злых людей, и побуждает мысленно заступаться за близких и отвечать обидчикам. Нельзя принимать такие воображения: кто предается им, тот бывает во время молитвы как головня дымящаяся. Этому искушению часто предаются гневливые люди, которые легко возбуждаются яростью. Они далеки от чистой молитвы и ведения Господа Иисуса Христа.

Кто хочет исправить согрешающего брата и обличить его, должен беречь себя от возмущения, иначе, желая уврачевать другого, навлечет недуг на себя, и будет ему сказано: "Врач! исцели Самого Себя" (Лк. 4:23). И еще: "Что ты смотришь на сучек, в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь?" (Мф. 7:3). В Ветхом Завете заповедуется: "не враждуй на брата твоего в сердце твоем" (Лев. 19:17). От страсти злопамятства необходимо удаляться и забывать вражду, так как злопамятство подобно огню, скрытому в соломе. За оскорбившего надо молиться и делать ему добро насколько возможно. Это нужно, чтобы избавить душу от страсти и иметь дерзновение во время молитвы. Молящийся за обидчиков сокрушает бесов, а кто мстит обидевшему, будет терпеть соблазны во время молитвы. Собирающие в себе обиды и памятозлобие не получают никакой пользы, подобно льющим воду в решето. Злопамятство помрачает ум молящегося, и молитва его становится неугодной Богу. Господь в Евангелии повелевает оставить дар перед алтарем и примириться с братом (Мф. 5:24), поскольку нельзя угодить Богу, имея в себе ярость и злопамятство. Желая изгнать гнев из сердца, Врач души повелевает примириться с ближним не только когда виноват перед ним, но и если пришлось от кого-либо претерпеть оскорбление, независимо от причины обиды. Только примирившись с братом, можно без смущения принести Богу дар молитвы. Хотящий истинно помолиться, но гневающийся и вспоминающий обиды подобен хотящему ясно видеть, но засоряющему свои глаза. Нельзя никого проклинать во время молитвы, иначе она будет отвержена Богом. Необходимо считать свой долг пред Богом чрезвычайно большим, как бы в 10 тысяч талантов, и если не простить от сердца брату согрешения его, то и Господь не оставит долг и предаст мучителям (Мф. 18:34). Поэтому следует ревностно бороться со своей внутренней болезнью, а не с людьми. Сам Спаситель учит в Евангелии: "Всякий гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду" (Мф. 5:22). Ненавидящий брата своего назван человекоубийцей (1 Ин. 3:15), так как убивает мысленно, а Бог видит сделанное мыслию и расположением и в зависимости от произволения воздаст каждому или венцы, или муки. Когда дух гнева помрачает мысль, человек не имеет в себе света рассуждения и не может быть храмом Святого Духа.

Совершенно излечить эту страсть можно, если положить себе за правило ни по справедливой, ни по несправедливой причине ни на кого не гневаться. Следует постоянно размышлять о неизвестности часа смерти и помнить, что за гнев и ненависть человек справедливо будет осужден. И не будет ему тогда пользы от целомудрия и отречения от земных вещей, от поста и бдения. Надо удерживать не только проявления гнева делом, но не гневаться и в мыслях. Важно очищать сердце от памятозлобия и изгонять из него помыслы, враждебные по отношению к собратиям. Это принесет больше пользы, чем молчание во время распаления яростью, так как Евангелие заповедует пресекать в первую очередь не плоды, а корни согрешений. Когда корень ярости будет удален из сердца, тогда ни ненависть, ни зависть не совершатся на деле.

Ярость помогает намерениям бесов и всякому их коварству. Поэтому никогда демоны не мешают изливаться гневу, но, увидев его связанным кротостью, под разными "праведными" предлогами стремятся возбудить гнев. Не следует раздражаться яростью ни по праведным, ни по неправедным причинам, чтобы не давать меч врагам. Истинный христианин пренебрег богатством и славой, а если он спорит из-за них, то он очень далек от чистой молитвы. Кроме того, такой забыл, что говорит царь и пророк Давид: "Перестань гневаться и оставь ярость" (Пс. 36:8). И еще царь Соломон сказал: "Удаляй печаль от сердца твоего, и уклоняй злое от тела твоего" (11:10). Такой человек забыл и заповедь святого апостола Павла молиться, воздевая чистые руки без гнева и сомнения (1 Тим. 2:8).

Только тогда ярость употребляется естественно и во благо, когда она направлена против страстных и сластолюбивых помыслов, на грех и на сатану. В этом случае гнев безгрешный и благой, по слову царя Давида: "Гневаясь, не согрешайте" (Пс. 4:5). Не гневаясь на страсти и на всеваемые врагом лукавые помыслы, нельзя стяжать чистоту. Бесы боятся ярости против них, разрушающей все их внушения. Если же на людей обратится ярость, она истребит благие помыслы. По своей природе гнев имеет свойство истреблять все помыслы — как порочные, так и праведные, подобно тому как и псы иногда, наравне с волками, дерзко расхищают овец. Ничто так не усмиряет и не укрощает гнева, как мужество и милосердие.

Уздой для ярости служит благовременное молчание. Для истребления неправедного гнева человеку следует постоянно размышлять о смирении Христовом. Сокрушится любое жестокое и каменное сердце при воспоминании о смирении Единородного Сына Божия, несправедливо претерпевшего безмерные страдания. Смотрящий на смирение Христово будет считать себя землей и пеплом, и не сможет обладать им ярость и гнев.

Хотящий научиться безмолвствовать всегда должен быть кроток сердцем. Святой Исидор говорил, что для стяжания добродетелей недостаточно обучения, нужна еще и кротость, то есть безгневие. Царь Давид возвещает, что Сам Господь направляет кротких к правде, научает кротких путям Своим (Пс. 24:9). Так и премудрый Иисус, сын Сирахов, пишет: "Много высоких и славных, — но тайны открываются смиренным" (Сир. 3:19). Господь говорит: "На кого Я призрю: на смиренного и сокрушенного духом и на трепещущего пред словом Моим" (Ис. 66:2). И во святом Евангелии благовествуется: "Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю" (Мф. 5:5). Поэтому не следует никого смущать или смущаться, если только дело не касается благочестия.

Ищущим совершенства кротости надо стремиться не гневаться не только на людей, но и на животных и на бездушные вещи.

Кто стяжал кротость, тот победил бесов. Ни одной добродетели так не боятся бесы, как кротости. Ее стяжал великий Моисей, названный кротчайшим из всех людей. Царь Давид молился: "Помяни, Господи, Давида и всю кротость его" (Пс. 131:1), зная, что кротких Господь не оставит. Сам Спаситель заповедует подражать Своей кротости, говоря: "Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим" (Мф. 11:29). Поэтому надо проявлять кротость ко всем людям. Кто удаляется от пищи, но ярость изобретает в уме лукавыми помыслами, тот подобен всепроходящему кораблю, имеющему кормчим демона.

Для стяжания добродетели кротости следует устремлять душу к любви, больше молчать, терпеть без смущения все случающееся, умеренно питаться и непрестанно молиться.

Страсть печали тлетворна для души, ума и тела и часто бывает причиной смерти людей, помышляющих только о земном. Многое и неблагоразумное сокрушение сердца помрачает разум, истребляет чистую молитву и умиление души и производит сердечную болезнь. При этом бесы вводят человека в отчаяние, жестокость и нечувствие. В таком случае надо укреплять душу словами псалма: "Что унываешь ты, душа моя? И что смущаешься? Уповай на Бога, ибо я буду еще славить Его, Спасителя моего и Бога моего" (Пс. 41:6). От дел закона никто не оправдается, но все спасаются даром и верою по неизреченному милосердию Божию.

Все страсти, кроме печали, способствуют сластолюбию. А дух печали иcсушает и отсекает всякую душевную сласть, как сказано: унылый дух сушит кости (Притч. 17:22). Печаль увещевает отшельника не принимать никакого подаяния от мирских людей, а затем понуждает бежать со своего места. Она подобна ехидне, вкушение плоти которой в определенной мере нейтрализует яды других зверей, но чрезмерное вкушение приводит к гибели. Этому духу предал святой апостол Павел коринфского беззаконника и просил коринфян утвердить к нему любовь, дабы он не был поглощен чрезмерной печалью (2 Кор. 2:7).

Во время беды или напасти, чтобы не предаться губительной печали, нужно вооружиться терпением и смиренномудрием. Терпение всякой скорби приносит духовную пользу. Но если кто не уврачует скорбь смиренномудрием, то повредит своей душе.

Необходимо подвизаться против духа мирской печали, ввергающей душу в отчаяние, которое не попустило Каину и Иуде покаяться. От печали происходят: уныние, нетерпение, ярость, ненависть, прекословие, отчаяние, леность к молитве. Врачуется она молитвою, надеждою на Бога, и поучением Священному Писанию, и пребыванием с благоговейными людьми.

Спасительно печалиться только о согрешениях с благой надеждою. Святой апостол Павел сказал: "Печаль ради Бога производит неизменное покаяние ко спасению, а печаль мирская производит смерть" (2 Кор. 7:10). Печаль, которая ради Бога, питает душу надеждою покаяния и соединена с радостью. Она делает человека послушным и усердным ко всякому благому делу, а также смиренным, кротким, незлобивым и терпеливым. От этого проявляются в человеке дары Духа Святого, то есть радость, любовь, мир, долготерпение, благость, вера, воздержание. Печаль покаяния спасительна и полезна: подает терпение в болезнях и искушениях, питает сердце слезами и восставляет падшие силы души. От нее бывает тишина в мыслях и веселье в сердце.

Слезы покаяния происходят от глубокого раскаяния и воспоминания падений души. Они, подобно реке, потопляют и разрушают твердыни греха. От течения слез иногда происходят горечь и болезнь, иногда же веселье и радость. Когда человек слезами покаяния, разжигаемыми Божественным огнем, очищается от ржавчины и скверны греха, тогда в уме и чувствах ощущает горести и болезни. Кто же очистился и освободился от страстей, утешается Духом Святым и исполняется неизреченной радостью от слез умиления, которые сходят в душу, как роса, во утешение и прохлаждение души.

Уныние появляется в душе от лености и нерадения, понуждает оставлять обычное правило и является причиной помрачения ума, печали и расслабления души. От него происходят помыслы страхования и хулы. Искушаемому бесом уныния трудно прийти в обычное молитвенное настроение, его одолевает леность, и появляется в нем ропот на Творца всех. Уныние соединено с печалью и помогает ей. Тяжкий и лютый бес уныния, нападая на людей, расслабляет их, внушает ненависть к месту пребывания и сожительствующим братьям, ко всякому делу и чтению Божественного Писания. Уныние уныние в полдень рождает голод, который не может произойти и от трехдневного воздержания от пищи, или долгого пути, или от тяжелого труда. Когда же оно не может прельстить человека такими мыслями, тогда наводит крепкий сон. Уныние рождает непостоянство и заставляет человека скитаться, делает его унылым и праздным, понуждает обходить монастыри и размышлять только о том, где бывают лучше обеды и пиры, постепенно втягивая его в мирские дела, так что доводит и до отречения от иноческого обета. От праздности происходит любопытство, а от него — бесчиние и всякие пороки. Поэтому святой апостол Павел, как премудрый врач для излечения недуга уныния, говорит: "Повелеваем же вам, братия, именем Господа нашего Иисуса Христа, удаляться от всякого брата, поступающего бесчинно, а не по преданию, которое приняли от нас… Таковых увещеваем и убеждаем Господом нашем Иисусом Христом, чтобы они работая в безмолвии, ели свой хлеб… если кто не хочет трудиться, тот и не ешь" (2 Сол. 3:6; 12:10). И святые отцы заповедуют избегать праздности, поскольку терпеливым деланием и уныние отгоняется, и пропитание приобретается. Не только для своих нужд святые отцы занимались рукоделием, но подавали милостыню странникам, нищим и заключенным. На трудящегося нападает один бес, а праздного пленяет множество духов.

Авва Моисей, искуснейший из отцов пустыни Скит, для борьбы с унынием советовал не ходить в гости к другим братьям, но в своей келлии бороться с ним терпением, усердною молитвою и рукоделием. Необходимо со стенанием и слезами молиться Человеколюбцу Богу об избавлении от уныния и лукавых помыслов, а также следует избегать празднословия и поучаться Священным Писанием. Хотящий отогнать уныние должен отвергнуть от себя излишний сон, изнурять свое тело и непрестанно заниматься духовными упражнениями.

Терпение отгоняет уныние и другие губительные страсти. Всякий враг воюет, пока видит, что может что-либо сделать; если же ему ничего не удается, то отходит совсем или на время. Хотящий победить врага должен иметь терпение, ибо претерпевший же до конца, спасется (Мф. 10:22). Святой апостол Павел утешает терпеливо переносящих скорби и гонения, говоря: "Праведно перед Богом —оскорбляющим вас воздать скорбью, а вам оскорбляемым отраду" (2 Сол. 1:6-7).

Терпение есть основание всех добродетелей, без него нельзя стяжать ни одной из них. Оно побеждает отчаяние, научает душу не унывать от множества браней и напастей. Господь, зная терпение праведного Иова, попустил ему великие скорби, чтобы привести его к совершенству и показать назидательный пример другим. Познавший пользу терпения старается приобрести его прежде всех добродетелей. Духовная брань ведется на всяком месте, и без терпения невозможно обрести покой. Если предстоят две беды: одна, имеющая последствия во временной жизни, а другая — в вечной, то надо избирать первую. Святой Исаак говорит, что лучше терпеть беды ради любви Божией и прибегать к Нему с надеждою вечной жизни, чем из-за боязни искушений отпасть от Бога в руки диавола и с ним отойти в муку. Господь избавляет от вечных мук ради терпения напастей. Терпение подобно неподвижной скале среди ветров и волн житейских. Терпеливый не изнемогает при злоключении и не превозносится при благоденствии, поэтому избегает сетей врага.

Страсть тщеславия многообразна и тонка, охватывает почти всю вселенную и всем демонам открывает двери, подобно некому предателю города. Искушаемый ею не сразу может ее распознать. Прилоги других страстей бывают очевидны, с ними легче бороться, поскольку виден враг. Тщеславие же может притаиться незаметно и присутствовать во всяком начинании: в слове и в молчании, в рукоделии и в бдении, в посте и в молитве, в чтении и в безмолвии, в долготерпении. Всем этим тщеславие ухищряется поразить воина Христова. Кого не заставит тщеславиться многоценными одеждами, того худыми ризами покушается привести к тому же. И в кого почестями не вложило самомнения, того терпением бесчестья возносит в гордыню. Если же не смогло побудить тщеславиться ради искусства красноречия, то восхваляет молчаливого как безмолвного. И кого не склонило к расслаблению изысканными яствами, того расслабляет, хваля как постника. Так во всяком деле и начинании лукавый бес тщеславия находит повод к брани. Он низводит ум отшельника с высоты богомыслия, внушает ему многие слова и дела, губит молитву. Тщеславие рождает помысл гордости и вводит за собой все прочие страстные помыслы. Если отшельник дойдет до некоторой степени бесстрастия и затем стяжает коня тщеславия, то он носится по городам ради похвалы и славы. Тогда дух любодеяния его встречает и, заключив в некий хлев, наказывает его, чтобы не оставлял своего одра болезни, подражая бесчинным больным.

Насколько живущие в миру, но очищающие свои чувства и сердце от всякой лукавой похоти похвальны и блаженны, настолько пребывающие в горах и пещерах, но желающие человеческой похвалы и славы несчастны и порочны. Последние будут осуждены Богом как прелюбодействующие. Желающий, чтобы в миру прославлялись его жизнь и имя, любодействует пред Богом, подобно древнему иудейскому народу.

Самоуничижение противоположно тщеславию и истребляет его. Уничижающий себя пред Богом легко отвергает приходящие в сердце помыслы тщеславия и похвалы. Следует всегда помнить, что Бог разсыплет кости ополчающихся портив тебя (Пс. 52:6), и ничего не делать ради человеческой похвалы, а только от Господа искать воздаяния. Также надо беречь ум от самовосхваления, чтобы не впасть в искушение и не согрешить, помня, что все благое человек может совершить не одними своими трудами, но при содействии Божием.

Преуспевающему в добродетели нечистый и многокозненный бес тщеславия внушает, что он подвизается больше остальных и достоин руководить другими. В таком случае надо прибегнуть к самоуничижению, вспомнить какой-либо грех и спросить помысел тщеславия, достойны ли делающие такое высоты священства и могут ли наставлять других. Тогда тщеславие не сможет ничего ответить и убежит от стыда. Также надо сознавать свое несовершенство, думая, что невозможно человеку вполне исполнить все заповеди, как купели не вместить море, и что правда человеческая несравнима с правдой Божией.

Страсть гордости свирепее всех остальных. Больше всего она нападает на совершенных и старается низвергнуть поднявшихся на высоту добродетелей. В сердцах гордых водворяются страсти бесчестья. Ничто так сильно не вредит, как помыслы гордости. Другие страсти, главным образом, воюют против противоположных им добродетелей и помрачают душу отчасти. Гордыня же не часть души, но всю ее помрачает и низводит в крайнее падение. Из-за гордости светлый ангел, украшенный всякой добродетелью и премудростью, стал считать, что все совершенства принадлежат его естеству, а не по благодати Божией даны ему, и, возомнив себя равным Богу, ниспал с неба. Его мысль обличает святой пророк Исаия, говоря: "Ты же говорил в сердце твоем: на небо взойду, выше звезд Божиих вознесу престол мой и сяду на горе... буду подобен Всевышнему" (Ис. 14:13-14).

Поэтому надо всячески беречь свое сердце от смертоносного духа гордыни и, стяжав какую-либо добродетель, говорить апостольские слова: "Не я, впрочем, но благодать Божия, которая со мною" (1 Кор. 15:10). Также следует поучаться словами псалма: "Если Господь не созиждет дома, напрасно трудятся строящие его" (Пс. 126:1). И Господь учит, говоря: "Без Меня не можете делать ничего" (Ин. 15:5). Необходимо помнить, что какой бы великий подвиг человек ни предпринимал, он не может достигнуть совершенства своими силами, а только содействием благодати. Об этом пишет святой апостол Иаков: "Всякое даяние доброе и всякий дар совершенный нисходит свыше, от Отца светов" (Иак. 1:17). И святой апостол Павел говорит: "Что ты имеешь, чего бы не получил? А если получил, что хвалишься, как будто не получил?" (1 Кор. 4:7). И спасшийся на кресте благоразумный разбойник свидетельствует, что в Царство Небесное входят только по благодати и милости Божией.

Говорящие о смирении подобны измеряющим бездну. Мы же, слепые, отрочески догадывающиеся об этом великом свете, скажем немногое. Настоящее смирение (tapinosis) не имеет ни смиренной речи, ни смиренного вида, не понуждает ни мыслить смиренное, ни, смиряясь, упрекать себя. Хотя все это признаки и разновидности смирения, но само оно есть благодать и дар свыше. Духовного совершенства можно достигнуть только смирением, которое происходит от веры и страха Божия, кротости и совершенного нестяжания. В сердцах смиренных почивает Господь, и ничто так не искореняет страсти, как блаженное смирение. Есть два вида смирения. Первое, начальное, заключается в том, чтобы считать себя меньше всех. Второе состоит в том, чтобы Богу приписывать свои исправления и добрые дела. Стремящийся к этой добродетели должен считать себя грешнее всех людей, отвратительнее всякой твари (как противоречащий своей природе) и хуже самих демонов, как побеждаемый ими и подпавший их тиранству. К ниспосылаемому Богом смирению ведут и руководствуют: молчание, смиренномудрие (tapinofrosini), смиреннословие, смиренная одежда, самоуничижение, сокрушение духа и отнесение себя к последним.

Есть разница между смиреннословием, смирением и смиренномудрием. Смиреннословие (tapinologia) и смирение всяким злостраданием и внешними трудами приобретаются подвизающимися. Смиренномудрие же есть некая Божественная и высокая вещь. Сподобиться его могут достигшие середины преуспевания от вхождения в них Святого Духа, но только после многих трудов, имея всякое смирение. Смиренномудрие, войдя в глубину души, производит неудержимые потоки слез и очищает ум от всякой скверны помыслов. И тогда человек чувствует то же, что святой пророк Исаия, говоривший: "О, горе мне! Ибо я человек с нечистыми устами, и живу среди народа также с нечистыми устами, — и глаза мои видели Царя Господа Саваофа" (Ис. 6:5).

Смиреннословие отгоняет высокоречие. Если же смирение вкоренится в сердце, то отойдет смиреннословие. А когда свыше снизойдет смиренномудрие, то и само внешнее смирение и смиреннословие языка совершенно упразднятся, по слову святого апостола Павла: "Когда же настанет совершенное, тогда то, что от части, прекратится" (1 Кор. 13:10). Как отстоит восток от запада, так отстоит истинное смиреннословие от истинного смирения. И насколько небо больше земли и душа тела, настолько Духом Святым подаваемое совершенным смиренномудрие выше и больше истинного смирения.

Признаком смиренномудрия является такое душевное устроение, при котором человек, имея всякую телесную и душевную добродетель, считает себя еще большим должником пред Богом, поскольку, будучи недостоин, принял от Него благодатью дары добродетелей. И если на него найдет какое-либо искушение от бесов или от людей, он считает себя достойным и худшего и даже радуется, что за временное страдание на земле получит облегчение от будущих мук на Страшном Суде. И так, принимая скорби как дар от Бога, смиряется и всегда пребывает в духовном делании. Смиренномудрый никогда не перестает себя укорять. Благополучие и скорби он одинаково легко переносит и не смущается, не ищет чести для себя. К некому старцу пришла однажды дева и сказала, что она шесть дней шести седмиц проводит в посте, Ветхий и Новый Завет изучает каждый день. Тогда старец спросил ее: "Была ли тебе скудость как изобилие, бесчестие как восхваление, враги как друзья?" Когда же дева на все эти вопросы отвечала отрицательно, мудрый старец сказал, что она ничего не имеет, потому что не научилась смирению.

Смирение есть дверь бесстрастия, и без него суетен труд и скорбен путь. Оно дарует всякое упокоение имеющему его в сердце своем, поскольку в него входит Христос. Смирение рождается от многих добродетелей: от послушания, терпения, нестяжания, нищеты, молчания и страха Божия. Оно также рождается от разума, а разум рождается от искушений. Познавшему себя даруется разумение всего. И кто повинуется Богу, тому повинуется все, когда воцарится в нем смирение. Поистине, от многих искушений и терпения их бывает всякий искусен и от этого познает свою немощь и Божию силу. Познавший себя не превозносится, так как все доброе, что имеет, дано ему Создателем. Никто не хвалит сосуд, что он сам себя сделал искусно, но все хвалят творца его. Когда же разобьется сосуд, тогда укоряют разбившего, а не творца сосуда.

Смирение приобретается не согбенной шеей или грязными волосами и плохой одеждой, как многие думают, но сокрушенным сердцем и духом смирения, по слову царя Давида: "Жертва Богу дух сокрушен: сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит" (Пс. 50:19).

Кто имеет в себе плоды Святого Духа (любовь, радость, мир, милосердие, долготерпение и другие), тот поистине смиренный, хотя бы и не смиреннословил. А кто смиренно говорит, но имеет в себе плоды противоположного духа (ненависть, мирскую печаль, смущение сердца, лукавство и тому подобное), в том собрание страстей. Иногда некоторые бывают послушливы и смиренно говорят, а внутри полны самомнения, лести, зависти и злопамятства. А другие внешне не таковы, но борются за правду против кого-либо и против лжи или преступления Божественного закона, устремляются к одной только истине и внутри исполнены рассуждения, смирения и любви к ближнему. Иногда они и хвалятся о Господе подобно святому апостолу Павлу, хвалившемуся о Господе: "буду хвалиться немощью моей" (2 Кор. 11:30).

Однако пусть никто не думает, что просто приобрести смиренномудрие. Это великое дарование. Для стяжания его надо много подвизаться, проявить много мудрости и терпения против нападающих бесов и искушений, чтобы не попасть в их сети.

От несохранения заповедей послушания и поста произошли в человеческом роде все пороки, а соблюдением их возвращаются люди к изначальному достоинству. Как говорят святые отцы, противное исцеляется противным. От непокорности и кичливости происходит все печальное, и наоборот, повиновение и сокрушение суть причины радости. Желающий не напрасно подвизаться должен быть в повиновении у искусного духовника. Соблюдающие заповеди в послушании духовнику восходят к Богу быстрее, чем подвизающиеся в посте и молитве. Новоначальным более прилично послушание, а средним, вкусившим умозрения и мужественным, — пост. Но сохранить в отношении заповедей истинное послушание Богу свойственно весьма немногим, и самым мужественным крайне трудно.

Человеческий ум без руководителя не может взойти на небо, поэтому в Священном Писании приводится много поучительных примеров необходимости послушания наставникам. Призывая Савла к апостольскому служению, Христос не сразу исцеляет его от слепоты и не показывает Сам путь к совершенству, но посылает его к святому апостолу Анании, от которого и повелевает научиться, что… повелишь мне делать (Деян. 9:6). Желающий наставляться непосредственно Богом, а не духовным отцом должен вразумиться этим примером и учиться у преуспевших. И кто будет настолько горд или кичлив, чтобы следовать своему мнению и разумению, когда святой первоверховный апостол Павел, сосуд избранный, советовался с другими (Гал. 1:18; 2:2)! Священное Писание ясно учит, что путь совершенства открывается только наставляемому духовным отцом: "Спроси отца твоего, и возвестит тебе, старцев твоий и они скажут тебе" (Втор. 32:7). О Господе Иисусе Христе написано: и был в повиновении… Матери Своей по плоти и Иосифу, мнимому отцу (Лк. 2:51). И Сам Он говорит: "Я сошел с небес не для того, чтобы творить волю Мою, но волю пославшего Меня Отца" (Ин. 6:38).

Хотящие жить самовольно, без наставника, не могут шествовать богоугодно, но скачут словно по перекопанным местам. И святой Иоанн Лествичник говорит, что не имеющий наставника легко впадает в заблуждение и идущий самочинно может погибнуть, хотя бы он знал всю премудрость мира. Многие, если не все, непокоряющиеся и не соответсвенно с трудом сеют много, а жнут очень мало. Некоторые же вместо пшеницы собирают плевелы.

Желающий узнать волю Божию должен умереть всему миру и своей воле во всем и спрашивать искусных. Тогда и прежде бесстрастия он будет непобедим во всяком деле, даже если бы и великая брань предстояла. Крайне трудно самостоятельно изучить науку добродетелей, хотя некоторые и пользовались как учителем своим опытом. Усовершенствовавшиеся сами по себе, а не благодаря советам преуспевших обычно имеют самомнение. Хотя в истории Церкви бывали случаи, когда некоторые славные отцы достигли безмолвия и совершенства и без обучения в повиновении, однако это случалось крайне редко и по Промыслу Божию. Редкое же не является законом Церкви, и, чтобы сподобиться почести законно подвизающихся, всем следует руководствоваться общим преданием божественных отцов, которое говорит о необходимости повиновения тем, которые опытно прошли труды в деятельной добродетели. Нельзя переплыть морскую пучину без искусного кормчего или познать какую-либо науку без сведущего учителя, тем более невозможно научиться искусству из искусств — иноческой жизни и уподобиться ангелам без опытного и истинного наставника. На пути ко спасению встречаются множество грабителей, похищающих духовные приобретения, бесчисленные засады разбойников, кораблекрушения. Поэтому избрать жизнь без руководителя можно только от безумия и возношения. Повинующийся же отеческим заповедям еще прежде пути достиг конца, и кто основывает свое делание на незыблемом основании совершенного послушания, тот построит прекрасный духовный дом и достигнет "боготворного" безмолвия.

Непреткновенно можно пройти путь спасения, если обращаться к рассудительным отцам, учиться у них добродетели, не следовать своим помыслам и рассуждениям. Большим благом является вопрошение обо всем, однако только искусных. Неискусных же спрашивать очень вредно, так как они не имеют рассуждения, которое заключается в том, чтобы знать "…время, потребу, устроение человече, количество, силу, разум вопрошающего, произволение, и намерение Божие, и коегождо речения Божественного Писания, и ина многа." Было немало неопытных руководителей, повредивших многим неразумным, за которых по смерти будут они судимы. Право наставлять других принадлежит не всем, но лишь только тем, кому дано божественное рассуждение и различение духов (1 Кор. 12:10), отделяющее худое от хорошего мечом слова. Каждый имеет свое естественное рассуждение, но немногие имеют рассуждение духовное, как сказал премудрый Сирах: "Советником твоим да будет один из тысячи" (Сир. 6:6). Кто хочет научиться евангельскому житию, не должен отдавать себя неискусному или страстному учителю, чтобы не научиться диавольскому житию вместо евангельского, потому что добрые учителя преподают доброе учение, а злые — злое и насаждают все лукавое. Неискусные наставники многих несмысленных повредили, вместо исцеления только укорили и ввергли в отчаяние. Хотя и важно исповедовать свои помыслы духовнику, но идти надо не ко всякому, а только к духовному и рассудительному. При выборе духовника не следует смотреть только на возраст и седины, поскольку бывают и такие "старцы," которые вместо врачевства наносят раны отчаяния. Немалый труд требуется, чтобы найти настоящего наставника, не заблуждающегося ни в словах, ни в делах, ни в размышлениях³¹. Такой во всем смиренномудрствует и проводит жизнь согласно с Божественным Писанием. Молитвами и слезами надо умолить Бога послать духовника бесстрастного и святого. Необходимо и самому постоянно изучать Священное Писание и творения святых отцов, особенно деятельные, и по ним проверять учение наставника. Ложное и чуждое преданию святых отцов следует отвергать, чтобы не прельститься, поскольку много бывает прелестников и лжеучителей. Руководитель ко спасению должен иметь в себе дух и разум Священного Писания, а если и сам он воспринял Божественное просвещение, то надо благодарить Бога за дарование такого наставника. Когда же он ни того ни другого не имеет, то лучше к нему совсем не ходить, а со смирением прибегать к Богу, от чистого сердца считать себя недостойным и руководствоваться Священным Писанием. Духовным отцом надо выбирать того, о ком достоверно известно, что он человек совершенный и искусный, не имеет заблуждений, много времени провел в подвигах, стяжал духовное ведение и украшен множеством добродетелей.

Если найдется наставник действительно богомудрый и искусный, то необходимо совершенно отвергнуться себя и своих пожеланий, во всем ему повиноваться и не прекословить, чтобы не препятствовать ему насаждать добродетели. Повеления его и советы надо считать как бы Божиими и дорожить ими, так как сказано в Священном Писании: "При недостатке попечения падает народ, а при многих советниках благоденствует" (Притч. 11: 14). То, что ученику кажется истинным и спасительным, не всегда таково на самом деле. Художник и простец по-разному судят об искусстве. Первый руководствуется наукой, а второй — правдоподобием, которое очень редко соответствует истине. Когда корабль обуревается волнами и накреняется, кормчий повелевает плывущим сесть на потопляемую сторону, оставив возвышенную. И хотя несведущим кажется, что лучше сделать наоборот, все больше доверяются кормчему, чем своим мнениям, так как на опыте убеждаются в необходимости повиноваться искусству имеющего власть. Также и вверившие другому свое спасение должны отвергнуть свои помыслы и правдоподобные суждения и повиноваться наставнику, считая его суждения более правильными. Отвергшийся самочиния и самоугодия, если что-либо и кажется ему духовным и богоугодным, не исполняет этого по своей воле, так как истинное послушание состоит в том, чтобы не верить себе и во всем благом. Послушнику прежде всего следует искренно верить своему духовнику и повиноваться ему как Христу, во исполнение слов Господа: "Слушающий вас, Меня слушает…" (Лк. 10:16). Исполнение своей воли вредит духовному преуспеванию, поэтому надо ее всегда добровольно отсекать без понуждения к тому духовным отцом. Послушание есть необходимое основание безмолвия, и от него происходит смирение. Если начало неискусно, то и все отвержено, и кто в начале иноческого пути несколько "хромает" в делании послушания, тот плохо кончит и не увенчается победным венцом. Поэтому, чтобы переплыть "великую добродетелей пучину" и достичь тихого пристанища бесстрастия, надо держаться послушания. Тогда не страшны никакие бури и даже сам диавол не сможет повредить.

Полезно регулярно исповедовать помыслы своему духовному отцу, слова его принимая как из Божиих уст. Также надо иметь мудрость, чтобы не поддаваться раздражительности и из-за нее не потерять дерзновения в невидимой брани, поскольку развращенная воля, не отсекаемая добровольно, привыкла гневаться на начинающих ее обуздывать. Злая ярость, разгоревшись, погубляет разумение брани, которое мало кто со многим трудом может стяжать.

Прекословие пастырю бывает причиной мысленной и вечной смерти, так как в руке его жизнь и смерть пасомого. После откровения помыслов и чистой исповеди нельзя противоречить духовному отцу, так как объявивший тайны сердца своего послушанием и смирением надеется избавиться от всякого томления и мучения благодаря силе Таинства Покаяния. Кто об этом постоянно помнит, тот никогда не огорчится от наказания, или научения, или от обличения. А впадающий в прекословие и неверие своему духовному отцу и учителю еще живой низводится в глубину ада и бывает домом сатаны и всякой его нечистой силы, так как он непокорный и сын погибели. Бесы радуются, когда кто-либо противоречит духовному отцу, а кто перед ним смиряется, даже до смерти, тот удивляет ангелов и делает дело Божие, уподобляется Сыну Божию, исполнившему послушание Своему Отцу, даже до смерти, смерти же крестной (Флп. 2:8). Ничто так сильно не вредит человеку и не радует бесов, как утаивание помыслов от духовника. Послушник должен об этом постоянно помнить и каждый день так усердно молиться Богу: "Боже и Господи всех! Всякого дыхания и души имый власть, Един исцелити мя могий, услыши моление мя окаянного, и гнездящегося во мне змия наитием Всесвятаго и Животворящаго Духа умертвив, потреби: и мене нища и нага всякия добродетели суща, к ногам святаго моего отца со слезами припасти сподоби, и святую его душу к милосердию, еже помиловати мя, привлецы. И даждь, Господи, в сердце моем смирение и помыслы благи, подобающыя грешнику согласившуся Тебе каятися, и да не вконец оставиши душу, единою сочетавшуся Тебе, и исповедавшу Тя, и вместо всего мира избравшу, и предпочетшу Тя: веси бо Господи, яко хощу спастися, аще и лукавый мой обычай препятствием мне бывает: но возможна Тебе, Владыко, суть вся, елико невозможна суть от человек."

Нельзя оставлять духовного отца, если чувствуется польза от его наставлений. Необходимо пребывать в его любви и ни в коем случае не осуждать его, не злословить и не слушать клеветников, иначе Господь прогневается и вычеркнет из Книги Жизни. Послушник должен быть не судьей дел духовника, а исполнителем его заповедей. Бесы обычно показывают недостатки духовного отца, чтобы сделать послушника глухим к его словам, некрепким и боязливым на брани. Они внушают помыслы недоверия к наставнику, и, расслабив плохо повинующегося, отлучают его от всякой добродетели, и делают отступником от монашеских обетов. Особенно завидуют бесы пребывающему в покорности и всякие придумывают козни, чтобы лишить духовного руководства. Они возбуждают раздражение и ненависть к отцу, его советы представляют как пустословие, обличения же как стрелы и мысленно говорят послушнику: "Зачем же ты, будучи свободным, стал рабом, и к тому же рабом немилостивого, неразумного и невежды, нерассудительного и яростного человека, ничем не лучше тебя самого?" Затем они показывают, как спасительно устраивать гостиницы, посещать больных и проявлять милосердие к несчастным, или похваляют подвиги иноческие в молчании. Так бесы сеют в сердце злые плевелы, стараясь любым способом извлечь человека из духовной ограды его наставника, и, если смогут это сделать, ввергают его мятущуюся душу в пагубную бурю. Приняв его как пленника в свою власть, они заставляют следовать их злой воле. Поэтому монаху необходимо помнить обет иноческий и пребывать в послушании духовному отцу, не бояться его обличений и укоров, не внимать своим злым помыслам, не быть дерзким и самовольным, но терпеливо совершать свой подвиг, положив в сердце слово Господне: "Претерпевший же до конца, спасен будет" (Мф. 24:13).

Как золото очищается в огне, так и монах очищается от своих злых навыков, разжигаемый покорением, страданием и разными скорбями для исполнения Божественных заповедей. Научившись послушанию, он бывает весь светел и становится достойным небесных сокровищ и блаженного пребывания там, где нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания, но веселье непрестанное и благоухание.

Молитва — это беседа и восхождение ума к Богу. Как хлеб является пищей тела, так и молитва есть пища ума. Она превосходит все добродетели, и у стяжавшего истинную молитву бывает радость больше всякой иной радости. Кто богослов, тот истинно молится, и кто истинно молится, тот богослов. Ум человека, молясь Иисусу Христу, легко отгоняет лукавых духов; если же он на себя понадеется, то легко падает. Во время искушения или раздражения чем-либо или когда захочется сказать что-либо недостойное, надо вспомнить о молитве и о суде Божием, и сразу же бесчинные пожелания прекратятся. Что говорится или делается без молитвы, то оказывается или греховным, или вредным. Молитва истинная приводит к сокрушению сердца, любви к ближнему, возрастанию кротости и безгневия. А помыслы похоти, клевета и ненависть к ближнему противоположны молитве. Отомстивший обидчику с трудом будет молиться. Поэтому хотящий молиться должен отвергнуть всякую ложь и не проклинать никого, иначе будет напрасно трудиться. Если во время молитвы будут приходить помыслы, побуждающие гневаться на ближнего как бы по справедливой причине, необходимо сразу их отвергать, поскольку ярость и злопамятство помрачают око ума и повреждают устроение молитвы. Гневающийся на молитве не имеет оправдания, поскольку он подобен хотящему хорошо видеть и засоряющему свои глаза.

Кто решил прилежно молиться, должен приготовиться к нападениям бесов и терпеливо переносить их удары, ибо они, как дикие звери, будут уязвлять все тело и употреблять всякие козни. Помолившись как подобает, надо ожидать мести бесов и мужественно хранить плоды молитвы. Необходимо придерживаться такого правила — не только делать, но и хранить. Если же не стеречь ум от лукавых помыслов, то напрасны будут труды молитвы. Прилежащий чистой молитве услышит шумы, топот, вопли и биения бесовские. Во время таких искушений надо иметь краткую, но непрерывную молитву. Завидуя и желая повредить молящемуся, бесы возбуждают многие страсти и помышления о разных вещах, влагают помыслы о будто бы нужных делах. Ум бывает обкрадываем, когда на память приходят мечтания давних дел, новые попечения или лицо оскорбившего. Поэтому во время молитвы надо стремиться сделать свой ум как бы глухим и немым.

Бывает, что бесы подталкивают окончить молитву другими словами или внушают молящемуся измененные стихи так, чтобы получилась хула. Этими и подобными ухищрениями они пытаются ввергнуть в уныние, малодушие и погубить плоды молитвы. В таких случаях нужно запастись терпением, остановиться там, где постигло пленение ума и усердно начать все сначала.

Лукавый не иначе может прельстить душу, как только мечтаниями и помыслами. В мысленной брани бесовские мысли невидимо сплетаются с человеческими. Поэтому нужно горячо молиться Господу Иисусу Христу, чтобы отогнал бесовские мысли.

Святые отцы различают несколько видов помыслов в зависимости от их значения и влияния. Прилогом называют помышление чего-либо доброго или злого, которое еще не влечет за собой ни воздаяния, ни осуждения. Прилогом, приносимым диаволом, является представление в уме некой лукавой и богоненавистной вещи. За прилогом следует сочетание, то есть беседа с помыслом, ведущая к согласию с ним или отвержению. В зависимости от того, богоугодный ли будет сделан выбор, сочетание влечет похвалу или небольшую укоризну. Потом идет борение ума с помыслом. Оно заслуживает венец или муку, если повлечет грех на деле. Охотное согласие с помыслом называется сосложением. От него происходит пленение, насильно понуждающее сердце к исполнению помысла. Когда же страстный помысел часто пребывает в сердце, происходит страсть, которая в силу навыка невольно заставляет совершать грех. Она, несомненно, подлежит или соразмерному покаянию, или будущей муке.

Помыслы могут происходить от самого человека, от бесов или от ангелов. Естественные человеческие мысли не имеют ни глубокого познания духовных тайн, ни чрезмерного порока. Бесовские помыслы влагают в душу помышления чувственных вещей и обязательно влекут к какому-либо греху: предлагают утеху, богатство и славу, побуждают к греховной, страстной любви, или блуду, или к безрассудной ненависти, злопамятству или порицанию кого-либо. Например, воспоминания о золоте склоняют к сребролюбию, хищению и разграблению или, наоборот, побуждают ненавидеть творение Божие. Ум может и естественным образом вспоминать происходившее, но если воспоминания приносят ярость и похоть более естественной меры, значит, они наводятся бесами. Ангельские помыслы испытывают сущность вещей и духовный смысл происходящего. Они выбирают средний путь между крайностями и отделяют правильное намерение от окружающих его шести сетей диавольских, расставленных выше и ниже, справа и слева, внутри и снаружи спасительного пути. Выше находится возношение, то есть желание познать что-либо только своей мудростью, ниже — неразумие, справа — отвращение от вещей и ненависть к ним, слева — неразумное пристрастие, внутри — невежество и леность, снаружи — любопытство и лукавство.

Невозможно войти в сердце греху, если он не толкнет сначала в дверь сердца мечтанием лукавого прилога. Если ум бывает внимателен и противоречием и призыванием Господа Иисуса отгоняет прилог, то его не постигнет никакая напасть. Поэтому важно в самом начале распознавать бесовские прилоги и сразу их отвергать, отсекая тем самым и все происходящие от них лютые последствия. Благие же прилоги следует исполнять на деле, чтобы тело и душа имели навык в добродетели.

Начало молитвенного делания — отгонять греховные прилоги при их появлении, середина — когда ум пребывает только в словах молитвы, а совершенство — некое восхищение ума к Богу. Истинная молитва бывает, когда ум хранит сердце, находится внутри его и из глубины сердца воссылает молитвы Богу. Все помышления и чувства должны собираться, а ум не должен рассеиваться, поэтому надо удаляться от всякой суеты. Для очищения ума нужны пост, бдение, пение, чтение, безмолвие и прочие телесные делания. Ум же без плача очиститься не может. Мешающие молитве воспоминания о содеянном, виденном или сказанном можно пресечь, если потрудиться, молиться со слезами и не исполнять свою волю. У Бога надо просить: "Да будет воля Твоя" (Мф. 6:10), поскольку Он всегда хочет благого и полезного для души, а человек не всегда понимает, что для него будет лучше.

Плач в молитве есть великое оружие, и, чтобы не впасть в самомнение от радости молитвы, нужно избрать себе в удел утешительную печаль (радостопечалие). Свободная от прелести Иисусова молитва, влагающая огонь в землю сердца, сопровождается теплотой, попаляющей страсти как терния, дающей душе тишину и радость. Эта теплота не приходит ни справа, ни слева, ни свыше, но струится в сердце, наподобие источника воды от животворящего Духа. И не надо бояться стяжать ее, если некоторые и совратились в прелесть, повредившись умом от гордости, своеволия и превозношения. Не живущие в послушании, простецы ли они или ученые, не в состоянии избегнуть самомнения и страдают в одном из двух: они или впадают в прелесть, если будут себя принуждать и окажутся неисправимыми, или если будут нерадивыми, то в течение всей своей жизни останутся чуждыми духовного преуспевания. А кто ищет Бога со смирением, живя в повиновении, непорочно, удаляясь человекоугодия и вопрошая искусных, тот благодатью Христа никогда не пострадает и от бесчисленных искушений, воздвигнутых бесовским полком.

Внимательная молитва даруется тому, кто живет в послушании духовному отцу, поскольку послушание делает всякого беспечальным и беспристрастным к миру, если только нашел он учителя истинного и незаблуждающегося. От послушания разрушаются все изобретения и хитрости бесов, которыми они ухищряются привлечь ум ко многим и различным помыслам. Тогда ум со властью своевременно истязует помыслы, всеваемые бесами, с великим искусством отгоняет их и чистым сердцем молится Богу. Следует стараться иметь чистую совесть к Богу, к духовному отцу и к другим людям и вещам.

Ум приближается к настоящей молитве, когда, стремясь к Богу, постепенно удаляется от всего чувственного, воспоминаний и помышлений, исполняется благоговения и радости. Святой Дух сострадает человеческой немощи и к нечистым еще приходит, и если найдет ум, старающийся истинно молиться, находит на него и все окружающее его ополчение помышлений прогоняет. Некоторые движениями тела водворяют в ум помыслы, Господь же, наоборот, в сам ум входя, дает ему разум и умом укрощает невоздержание тела.

Внимание должно быть так неразлучно связано с молитвою, как тело с душой. Как некий страж, внимание противостоит лукавым помыслам, приходящим в сердце, а за ним следует молитва, которая истребляет все лукавые помыслы. И если молящийся вниманием хранит чистую молитву, то преуспевает. Бесы боятся чистой молитвы. Их ужасает не количество псалмов, но согласие ума со словом и слова с чувством. Поэтому надо стремиться молиться не по привычке, а с чувством каждый раз. Чувство же молитвы есть внимание с благоговением и сокрушение с исповеданием согрешений.

И увеличение количества молитвословий приносит пользу, если при этом нет спешки и сохраняется внимание. Но качество молитвы оживляет душу и является причиной ее плодов. Качественно молится умом тот, кто рассматривает смысл Божественных Писаний и получает от них святые мысли, которыми восходит к созерцанию небесных благ. По действию Святого Духа проливает он тогда ручей слез, вкус которых несказанно сладок. Когда же видны плоды качества молитв, то уместно и полезно увеличить и количество их. Без качества же количество становится бесполезным, так как приносит только телесное обучение, но не дает никакого приобретения. Если внимание не стережет и не хранит молитву от лукавых помыслов, она оскверняется и молящийся бывает непотребен и неуспешен.

Невозможно, чтобы мысль оставалась праздной и не была борима помышлениями, тайно и тонко приходящими. Но каждый имеет власть принять и пребывать в них или отвергнуть и отогнать. Поэтому исправление мысли зависит от произволения и тщания человека. Кто разумно и часто поучается закону Божию, молится псалмами и молитвами, поминает Царство Небесное и огонь геенны, в том злых помыслов становится все меньше и меньше, и они не находят в нем места. Если же человек предает себя мирским попечениям, суетным и праздным беседам, то в нем умножаются злые помыслы. Как водяная мельница не может остановиться, и хозяин определяет, что на ней молоть, чистые хлебные зерна или плевелы, так и ум не может остановить поток помыслов, но человек выбирает дать ему духовное поучение или осквернять себя нечистыми мыслями. Будучи всегда движущимся, ум отличается неустойчивостью не по природе, но располагается ко круговращению вследствие беспечности и от начала грехопадения усвоил склонность к рассеянности. Отклонившийся и удалившийся от Бога ум всюду водится, как пленник, и не может остановиться (в сердце), пока не подчинится Богу, пока не будет удержан Им и не соединится с Ним радостно, молясь часто и терпеливо. Стеснение дыхания удерживает ум от рассеянности, но лишь отчасти. Когда же в сердце наступит действие молитвы, тогда оно совершенно удержит ум около себя, образует его и не допустит до пленения.

Некий брат Иоанн просил наставления у святого Филимона, что ему делать, когда ум его парит и обходит разные места. Авва Филимон ответил: "Эта страсть происходит оттого, что еще не имеешь совершенной любви к Богу и познания Его. Иди и в мысли твоей со страхом и трепетом говори: "Господи Иисусе Христе, помилуй мя!" Имей в сердце твоем эту молитву всегда: когда ешь, беседуешь с кем-либо, в келлии, на пути. Пусть не будет праздным ум твой, но невидимо поучается и молится. Так возможешь понять глубины Божественного Писания и скрытую в нем силу и дать непрестанное делание уму и исполнишь апостольское слово: Непрестанно молитесь (1 Сол. 5:17). Храни сердце твое, чтобы не принять лукавые помыслы и даже любые суетные и неполезные, но всегда сердце твое пусть поучается псалмами или молитвой: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя!" И при пении будь внимателен, чтобы, произнося устами одно, не парить мыслию в другом. Не обленись и не вознеради, но перед сном сотвори в сердце многие молитвы и противоборствуй помыслам. Подвизайся изо всех сил и не попусти мысли твоей воспринять чуждые помыслы, но засыпай, поучаясь умной молитвой и псалмами. Говори же и святой символ православной веры перед сном, поскольку правильное богословие есть источник и хранение всех благ. Если пребудешь в непрестанной молитве и поучении Писаниям, откроются у тебя умные очи души, и будет ей великая радость. Если днем или ночью сподобит тебя Бог чистым умом внимательно помолиться, то не смотри на свое правило, но сколько есть сил стремись прилепляться к Богу, и Он просветит твое сердце в духовном делании."

Невозможно очистить сердце от страстных помыслов и отогнать врагов без частого призывания Иисуса Христа. Помыслы отбегают как бы палимые огнем от непрестанной молитвы, которая есть постоянное призывание Господа Иисуса Христа во всякое время и на всяком месте, даже во время беседы, приема пищи или какого-либо дела, по заповеди апостола: "Непрестанно молитесь" (1 Сол. 5:17). Молящемуся надо беречь зрение от впечатлений и, опасаясь прелести, не смотреть на небо, чтобы враг не обольстил ум, показав в небе что-либо. Приходящее во время молитвы понимание некоторых вещей приносится диаволом, и его не следует принимать, чтобы не погубить большее. Разумение вещей помогает человеку во время искушения и уныния, но на молитве вредит. Желательно сдерживать дыхание легких и не дышать без необходимости, так как слышание вздохов омрачает ум и рассеивает мысли. Во время молитвы нельзя обращать внимание, вникать и останавливаться на помыслах, восстающих или преобразующихся в уме, хотя бы являлись и добрые объяснения некоторых вещей. Побороть и оттеснить помыслы можно, если постоянно без перерыва призывать Господа Иисуса Христа, сдерживая дыхание и заключая ум в сердце. Поэтому преподобный Иоанн Лествичник говорит: "Иисусовым именем бей врагов, ибо ни на небе, ни на земле нет никакого более крепкого оружия."

Мечтание сильно сопротивляется чистой молитве. Оно подобно некому бесовскому мосту, по которому проходят нечестивые убийцы и смешиваются с душою, делая ее жилищем бесплодных и страстных мыслей. Не отринет страстных воспоминаний человек, если не будет для этого употреблять усилия. Необходимо победить похоть постом и бдением, ярость укротить долготерпением, незлобием и незлопамятностью. От этих двух страстей рождаются едва ли не все помыслы, ввергающие ум в погибель. Невозможно эти страсти победить, не отвергнув совершенно наслаждение пищей, богатство, славу и свое тело, которое необходимо изнурять. Надо стараться подражать бедствующим в море и выбрасывающим вещи из-за бурного ветра и натиска волн. Но поступать нужно благоразумно и не делать ничего напоказ, перед людьми. Иначе из-за злого духа тщеславия постигнет другое кораблекрушение, хуже первого.

Молящийся должен бороться с воображением, стремиться не принимать помыслов ни благих, ни лукавых и не допускать в уме никаких образов — ни Божества, ни чего-либо другого. Если ум себя ощущает, то он не в Боге, а в себе, но к Невещественному и приступать надо невещественно. Ибо Божество "неописано и безпредeльно, не количественно, безвидно и необразно." Так и ум, хотящий истинно и чисто молиться Богу, должен быть "безвиден, необрaзен, невоображeн, безстрастен, невещeствен, нестяжателен, необразовиден, невообразителен, некачествен, неколичествен, несмущeн, беспристрастен, недвижим и никакоже что приемлющий." Не нужно помышлять ни о чем земном, но в глубоком мире и совершенной тишине беседовать с Богом.

Бесы стараются представить молящемуся некие образы, чтобы он подумал, будто это что-то Божественное. Они преобразуются во что хотят для того, чтобы прельстить. Следует опасаться прелести, не представлять никаких образов на молитве и советоваться с искусными. Нельзя стремиться увидеть какой-либо образ — ни свет, ни огонь, ни ангела, ни Христа чувственно, ни другого чего-либо. Иначе можно принять волка вместо пастыря и враждебным бесам поклониться. Необходимо заключать мысль только в словах молитвы и с сокрушением просить Бога: "Да будет воля Твоя" (Мф. 6:10) во всех начинаниях. Кто устами молится, а умом блуждает, какую приобретает пользу? Молящийся одними устами молится воздуху, а не Богу. Бог же внимает уму, а не словам, как люди. Поэтому святой апостол Павел говорит: "Хочу лучше пять слов сказать умом моим, чтобы и других наставить, нежели тьму слов на назнакомом языке" (1 Кор. 14:19).

От многого пения происходит смущение, так как, когда ум тратит всю силу на пение, он расслабляется, становится немощным и невнимательным на молитве. А если не давать уму отрады пения, то может произойти расслабление и нерадение. Больше преуспеет соблюдающий меру во всем, по слову премудрых, и чередующий непродолжительное пение с безмолвием. Когда же ум внимательно (чисто) молится, не следует петь. Вкусившему благодати чистой молитвы лучше умеренно петь, а больше над умной внутренней молитвой трудиться. Пение с восклицанием голоса символизирует мысленный вопль и дано на случай лености и духовного невежества для возобновления истинного настроения. Разленившийся должен много петь или читать деятельные писания святых отцов. Корабль не требует весел, когда ветер надувает паруса, так как ветер доставляет благоприятное дуновение к незатруднительному переплыванию соленого моря страстей. По остановке же в безветрие корабль приводится в движение веслами. Чистая молитва подобна кораблю, движимому ветром, а несовершенная молитва нуждается в помощи "весел" — пения.

В храмах принято петь молитвословия и тропари ради немощи людей, чтобы сладостью пения и неразумные и ленивые как бы нехотя увлекались молитвой к Богу. А имеющие разум молятся умом и преуспевают в богомыслии. Пение есть врачевство немощи, а безмолвие — совершенство ума.

Диавол ненавидит Бога, но не может с Ним бороться, поэтому хочет погибели людей, созданных по образу Божию, думая этим отомстить Богу. Он смотрит, что творит Бог для спасения людей, и подобное, но по противоположности, делает для их погибели. Так диавол вместо пророков посылает лжепророков, вместо апостолов — лжеапостолов, создает вместо закона беззаконие, вместо добродетелей — злобу, вместо всякой правды — всякий грех и вместо правильных догматов — мерзостные ереси.

Всякая брань с падшими духами сводится к духовной молитве. Она является главным оружием против демонов и сильно им ненавистна, для людей же спасительна и благодатна.

С живущими в миру нечистые бесы ведут брань, относящуюся в основном к делам и вещам, а пустынников, из-за отсутствия вещей, искушают помыслами. Пустынникам же намного труднее бороться, и им более всего необходима чистая молитва. Преподобный авва Филимон провел в различных пустынях более 70 лет, терпя от духов злобы многочисленные искушения. Опыт научил его всю надежду возлагать на Бога и непрестанно молиться.

В духовной брани бесы применяют разнообразные коварные приемы. Вот некоторые из них. Когда ум молится уже чисто и бесстрастно, лукавые духи начинают нападать не "слева," а "справа." Они внушают некие приятные чувства и показывают свет, чтобы пробудить страсть тщеславия. Не боримый в это время плотскими и нечистыми страстями человек начинает принимать за Божественные явления, предлагаемые хитрым бесом. Иногда демоны внушают помыслы, и тут же побуждают прекословить и молиться против них, и сами уступают, чтобы человек прельстился и возмечтал о себе, будто начал побеждать помыслы и устрашать бесов.

Нечистые духи могут коварно отступать, чтобы христианин успокоился и оставил сердце свое без внимания. Тогда они внезапно нападают и низвергают душу во всякое согрешение, лютейшее первых грехов, о прощении которых человек молился. Бывает, что демоны намеренно обращаются в бегство, но оставляют позади себя "резервный полк." И если кто возомнит себя победителем и выйдет из града — молитвы, подвигшись на гнев, то окажется посреди врагов. Иногда злые духи разделяются как бы на два отряда. И когда человек ищет помощи против одних, входят другие в образе ангелов и прогоняют первых, чтобы прельстить.

Есть лукавый демон, который утром беседует с мыслью и разными воспоминаниями и попечениями старается сделать ум рассеянным. И когда ум мало-помалу удалится от ведения Бога и добродетели, тогда нападает на него дух любодеяния, или гнева, или печали. После нечистых помыслов бесы часто влагают и помыслы попечения, чтобы отвлечь от молитвы. Также они стараются возбуждать чревоугодие, блуд, сребролюбие, гнев, злопамятство и прочие страсти, чтобы ум, ослабев в них, не мог как подобает молиться.

Если все же бес не сможет воспрепятствовать молитве праведного, то старается повредить уже помолившемуся: или на гнев его толкает, истребляя плоды молитвы, или возбуждает нечистые пожелания, оскорбляя ум. Бесы мстят и тому, кто помог другому, завидуя его приобретению.

Враг не всегда явно противоборствует. Но когда хочет вовлечь кого-либо в великий и тяжкий грех, сперва побуждает совершать малые и незаметные: прежде прелюбодеяния — частое и сладострастное воззрение, прежде убийства — небольшой гнев и прежде помрачения мысли — малое пристрастие.

Деятельно подвизающихся демоны покушаются низринуть в глубину осуждения, научая из внешних нравов ближнего выводить лукавые подозрения, которые бывают ложны и губительны. Иногда духи злобы препятствуют совершать удобные и легкоисполнимые добродетели, а понуждают творить что-либо непосильное или несвоевременное. Молчаливым и отшельникам они внушают желание общего жития, преуспевающих же в послушании привлекают к делам безмолвников. Так демоны пытаются разрушить и ту и другую добродетель, поскольку для преуспевания нужно знать во всем меру и время.

Если бесы внезапно появятся в воздухе, желая навести ужас, не надо бояться и смущаться от их угроз, но прилежнее молиться. Они устрашают, испытывая, обращают ли на них внимание или совершенно презирают. Тому, кто предстоит в молитве Богу Вседержителю, Создателю и Промыслителю вселенной, неразумно бояться комаров и жуков (бесов), забыв непреоборимый страх (благоговение) перед Творцом, Которого вся боятся, и трепещут от лица силы Его (2 Пар. 36, молитва царя Манассии). Ибо заповедуется: "Господа Бога твоего да убоишься" (Втор. 6:13).

Некий святой так усердно молился в пустыне, что совсем не обращал внимания на бесов. Они даже поднимали его в воздух и трясли, но не могли оторвать его ум от горячей молитвы.

Духи злобы больше всего бояться креста, который христиане носят на шее, Таинства Крещения и Таинства Причащения. Причастники соединяются со Христом, и если бы они затем сохраняли себя от всякого греха, то ни один бес не мог бы оскорбить их. Также бесы очень боятся Божественной благодати, особенно когда она изобильно изольется на очищающихся поучением Священным Писанием и молитвою. Тогда не дерзают демоны приблизиться, но покушаются мечтаниями устрашать, и смущать, и отводить от дел бдения и молитвы. Завидуют они даже краткому отдыху и не дают уснуть. Непобедимым оружием против диавола являются смирение и мужество, любовь и милость.

Ненависть к демонам очень помогает спасаться и совершать добродетели. Но кто не выращивает и не укрепляет в себе эту благую ненависть, сластолюбивым духом расслабляясь, постепенно увлекается к порочной дружбе с грехом. Эту дружбу, или, лучше сказать, неудобоисцелимую гангрену, Врач душ исцеляет оставлением, попуская страшно пострадать от бесов. И снова душа возвращается к первоначальной ненависти, научаясь говорить ко Господу: "Полной ненавистью ненавижу их: враги они мне" (Пс. 138:22). Совершенною ненавистью ненавидеть бесов может только тот, кто отвергает сластолюбивые и греховные помыслы.

Великая противница истины, влекущая к гибели людей, есть прелесть. Само слово "прeлесть" (греческое plani) в христианской письменности всегда означает "заблуждение," "обольщение," "обман в высшей мере," "совращение от злого духа." Для прельщения новоначальных и своевольных бесы развертывают вокруг них сети помыслов, гибельных мечтаний и приготовляют рвы падений. Диавол многих свел с высоты жития в глубину смерти. Бывали случаи, когда люди пребывали в пустыне более 50 лет, сильно изнуряли себя и стяжали воздержание, превосходили других своими подвигами и добродетелями, но поползнулись в тягчайшее падение потому, что не слушали советов отцов и братии, впали в самомнение, за которым обычно и следует прелесть. Они прельстились своей волей и допустили горделивую мысль, что за свои богоугодные труды достойны высших откровений и сверхъестественных дарований. Некоторые дерзко и неразумно подвергали свою жизнь опасности, думая, что Бог должен чудом избавить их от беды, другие приняли демона за ангела света и повиновались диавольским повелениям.

Начало и причину прелесть имеет в гордости. Нет ничего удивительного в том, что некоторые прельщаются и впадают в заблуждение и после многих трудов. Ибо память о Боге, или умная молитва, выше всех родов деятельности и является главой добродетелей. Кто же дерзко и нагло, не имея надлежащего устроения, хочет войти к Богу и пытается стяжать Его в себе, легко умерщвляется бесами за самонадеянность и тщеславие. Однако часто, милосердствуя, Господь не попускает искушения, ожидая, когда человек сам увидит опасность высокого мнения о себе и исправится прежде, чем бесы над ним посмеются. Для стяжания высших духовных состояний необходимо долготерпение и смирение, особенно же повиновение и вопрошение опытных. Иначе незаметно можно вместо пшеницы пожать терние, обрести горечь вместо сладости и вместо спасения погибель. Только сильные и совершенные могут противоборствовать бесам и постоянно простирать на них меч духовный, который есть слово Божие (Еф. 6:17). Немощные же и новоначальные избегают смерти, пользуясь благоговейным бегством, со страхом отрекаются брани, не смея прежде времени бороться.

Отчетливо постигнуть истину и быть чистым от противоположного благодати — труд великий, так как диавол обычно показывает свою прелесть в виде истины, выдавая лукавое за духовное. Поэтому желающий достичь чистой молитвы должен руководствоваться наставлением искусных и оплакивать всегда свои грехи, скорбя о них и страшась адских мучений и отпадения от Бога. Когда диавол видит плачущего о грехах, тогда не пребывает с ним, не вынося приходящего от плача смирения. Если же кто с самомнением мечтает достигнуть высокого, допускает честолюбивые и горделивые пожелания, такого диавол легко связывает сетями, как своего служителя.

Ум, движимый тщеславием, покушается в образах описать Божество. Это есть начало прелести. Кто хочет с Богом быть и не прельститься, пусть избегает любых мечтаний и, если увидит чувственно, или умом, или во сне какой-либо образ — Христа ли или по-видимому ангела, или облик кого-нибудь другого, или свет, или огонь, — или услышит голос, никогда не должен принимать ничего подобного. Многие по неведению пострадали от этой прелести вражьей. Нужно опасаться принимать какие бы то ни было видения, и уму нельзя попускать воображать что-либо, чтобы не получить большого вреда и избежать прелести.

Если и благое будет видение, надо пребывать не веруя и негодуя на него прежде вопрошения искусных и многих испытаний, потому что часто сатана принимает вид Ангела света (2 Кор. 11:14) и прельщает человека. Ум свой надо постоянно сохранять бесцветным, безвидным и бесформенным. Часто явления попускаются ради испытания произволения человека, куда оно приклонится. Увидевший что-либо мысленно или чувственно, даже если оно и от Бога, и принимающий без вопрошения сведущих, легко прельщается, как воспринимающий все необдуманно. Новоначальному надо быть внимательным к сердечной деятельности, как необманчивой, все же другое не принимать до победы над страстями. Кто, опасаясь прелести, ничего не принимает без вопрошения наставника и многого испытания, тот не подлежит осуждению, хотя бы явление было и от Бога, но, наоборот, похваляется как премудрый. Так святой Самуил, сподобившись Божественной беседы, не поверил своему помыслу, но спросил старца Илия и получил от него наставление, как ответить Богу. Впрочем, спрашивать надлежит не всех, а только тех, кто блистает добродетельной жизнью.

Требуется много рассуждения, чтобы различить доброе от злого. Нельзя сразу принимать явление за Божественное, но надо медлить, испытывать и рассуждать. Действия благодати имеют определенные свойства, а бесовские им прямо противоположны. Демон не может укротить страсти, не может подать ни кротости, ни тихости, ни смирения, ни ненависти к миру и всего того, что приходит от благодати. Но по действию диавола возникают гордость, высокоумие, страхование и всякое зло. Поэтому надо смотреть, к чему побуждает и что приносит явление, и определять, откуда оно пришло. Например, свет бесовский огневиден и дымоват, подобен чувственному огню. Если у человека страсти усмирены и душа очищена, то ему не сладостен этот свет, и он гнушается им. А Божественный свет наполняет душу радостью и весельем, делает ее кроткой и человеколюбивой. Лукавый дух прелести наполняет ум яростью, ожесточает и помрачает сердце, творит возношение, боязнь и страх и понуждает произносить слова нелепые и хульные. Кто одержим этим духом, часто гневается, нет в нем благовония смирения и молитвы, но всегда хвалится своими добродетелями и тщеславится. А Святой Дух собирает ум, делает его внимательным и смиренным, приводит память смерти, грехов и вечного мучения, очи наполняет кротостью и слезами. В сердце тогда бывают тишина и плоды Божественного Духа: радость, любовь, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера (Гал. 5:22) и христоподражательное смирение. Благодатное явление не устрашает, но со всякой кротостью к душе приближается, исполняет духовного веселья, хотя бывают и благие сны, приносящие скорбь и слезы.

Во время молитвы из сердца может исходить теплота, и если она опаляет страсти, рождает в душе покой и радость, и ум пребывает чистым и как бы прилеплен ко внутреннейшей глубине сердца, то это воистину благодать. Она вселяется в глубину ума, и сердце никогда не сомневается в ее Божественном происхождении. Если же появляется сомнение или скверные, блудные помыслы, то это признак присутствия лукавых духов, которые могут действовать на сердце только снаружи, извне. Как говорят святые отцы, все привходящее в душу, чувственное или духовное, как скоро сомневается в нем сердце, не принимая его, возникает не от Бога, а посылается врагом. И если ум будет увлекать некая невидимая сила, надо противиться и не верить этому, поскольку Божие является не так, а самовластно и неожиданно. Святой ангел имеет власть от Бога и приходит, когда человек даже во сне не хочет что-либо видеть. А кто стремится увидеть ангела, за свое возношение увидит беса, который является по попущению, когда ум бывает расположен и согласен его принять.

Враг мечтательно изображает как бы духовные вещи и вместо благодатной теплоты наводит свое неравномерное жжение, вместо веселья бессмысленную радость и мокротное наслаждение, отчего явно происходят самомнение и тщеславие. Хотя враг хитро скрывается и старается свое обольщение выставить под образом действия благодати, но опытные имеют духовный вкус, ясно и безошибочно показывающий все как оно есть. Знающие коварство сатаны отличают прелесть от благодати, подобно тому как гортань различает по вкусу пищу. Фридакс имеет вид горчицы, и уксус похож на вино, но по вкусу можно различить то и другое. Так и душа, если имеет рассуждение, может распознавать дарования Святого Духа и сатанинскую прелесть.

Во всяком деле требуется рассуждение, которое, как свет, показывает время, начало, дело, состояние человека, крепость, разум, возраст, силу тела, немощи, произволение, усердие, сокрушение, навык, невежество, здоровье, нрав, место, привычки, воспитание, веру, расположение, намерение, образование, естественную мудрость, усердие, также намерение Божие, естество вещей, употребление, количество, виды и тому подобное. Делающий что-либо без рассуждения, даже если и много трудится, ничего не может совершить, как говорят преподобные Антоний Великий и Исаак Сирин о подвизающихся в телесных добродетелях и нерадящих о делании ума. То, что безрассудному кажется благим и добрым, на самом деле может быть не таким из-за несвоевременности или по другой причине. Многие исполнители заповедей лишь кажутся идущими вперед, но не достигают цели, потому что шествуют без рассуждения, принимая за верный царский путь сбивающие с него распутья, то есть смежные с добродетелями пороки. Заповеди не допускают ни опустошения, ни излишества, но требуют осуществления богоугодной цели и одной только Божественной воли. В противном случае напрасен труд. А познавший волю Божию и по силе творящий ее малым трудом достигнет цели.

Однажды собрались старцы к блаженному Антонию и обсуждали вопрос, какая из добродетелей важнее всех и может сохранить человека невредимым от сетей диавола. Каждый высказывал свое мнение. Одни предпочитали пост и бдение, поскольку ими утончаются мысли и стяжается чистота, приближающая к Богу. Другие хвалили нестяжание и презрение своих вещей, избавляющее от мирских попечений. Третьи говорили, что важнее всего подавать милостыню. И еще высказывалось много различных мнений. Блаженный авва Антоний сказал, что все перечисленные добродетели полезны и нужны ищущим Бога, но преимущества ни одна из них не имеет. Многие проводили жизнь в посте и бдении и терпели крайнее нестяжание, так что и дневной пищи себе не оставляли, но потом отпали от добродетели и поползнулись к нечестию, потому что не имели дарования рассуждения. Оно, как некое око души, испытывает помышления и дела и отделяет все лукавое и неугодное Богу. Не имея рассуждения, царь Саул не понимал, что Богу угодно его повиновение святому Самуилу, а не принесение жертвы, и прогневал Бога, вместо того чтобы угодить Ему (1 Цар. 15:19).

Рассуждение предвидит сокровенные вражьи козни и заблаговременно отсекает причины их, по слову царя Давида: "На врагов моих смотрело око мое" (Пс. 53:9). Признаки его таковы: истинное познание доброго и злого; познание Божественной воли во всех начинаниях; видение своих грехопадений прежде совершения их на деле; понимание демонских ухищрений; познание тайн, сокровенных в Божественных Писаниях и в чувственных творениях.

Рассуждение учит избегать крайностей и шествовать кратким царским путем ко Христу. Идущий царским путем не уклоняется ни "направо," ни "налево," но удаляется от излишеств и недостатка. Все крайности вредны. Избыток в пище и беседы помрачают ум и ослепляют его попечениями, также продолжительный пост и бдение возмущают мысль. Все, что не служит для спасения души или телесной жизни или бывает больше необходимого, препятствует духовному преуспеванию. Злом являются не пища, а чревобесие; не имения, а пристрастие к ним; не слова, а празднословие; не радости мира, а невоздержание; не любовь к родственникам, а нерадение о благоугождении Богу; не богатство, а сребролюбие; не вино, а пьянство; не начальство, а любоначалие и т. п. Всякое духовное делание проходит между шестью сетями, которые находятся справа и слева, сверху и снизу, внутри и снаружи. Этими сетями являются чрезмерные труды и нерадение, превозношение и отчаяние, боязнь и дерзость. Чтобы не потерпеть от них вреда, нужно держаться середины, то есть соблюдать во всем умеренность. Умеренному деланию нет цены, оно избавляет от всех сетей, когда соединено со смирением и терпением.

Истинное рассуждение рождается от смирения. Для стяжания рассуждения необходимо не только дела, но и помышления открывать духовному отцу и ни в чем не верить своим помыслам. Сам сатана принимает вид Ангела света (2 Кор. 11:14), а всеваемые им помыслы неискусные принимают за правду. Исповедь же и открытие помыслов духовнику избавляют от всех сетей диавола, делают немощными злые помыслы и сподобляют дара рассуждения.

Христианин всеми силами должен стремиться не впадать в грех; если все же согрешит, следует сразу восстать в добром подвиге. Согрешив в чем-либо, надо примириться с опечалившим или опечаленным и каяться от души, плакать и себя укорять, а впоследствии быть внимательнее. Хотя бы и тысячекратно происходили падения — тысячекратно надо восставать. Падение может случиться и у совершенных, но оставаться в нем — значит, окончательно погибнуть. Если впавший в какой-либо грех не печалится по мере согрешения, то он легко снова попадает в ту же сеть. Печаль же о согрешениях вменяется вместо чистого делания от благодати. Но кто, надеясь на покаяние, продолжает грешить, тот сам себя обманывает и может внезапно умереть, не успев покаяться. Покаяние есть дверь милости Божией. И без входа в эту дверь невозможно обрести милость, все согрешили, и лишены славы Божьей, получая оправдание даром, по благодати Его, искуплением во Христе Иисусе (Рим. 3: 23-24). Благодать покаяния рождается в сердце от веры и страха. Чтобы достигнуть рая любви Божией, надо переплыть смердящее море страстей мира сего на корабле покаяния, имея гребцом страх. Если же нет этого гребца, плывущий утопает в смердящем море.

Пока монах со слезами и молитвою к Богу держится своего чина ангельского образа, он считается стоящим, хотя бы и многократно уязвлялся грехом. Как мужественный воин на переднем крае битвы, христианин, принявший раны, но не отступивший, будет больше похвален, чем убежавший и потому не пострадавший. Если христианин благочестив и смиренномудр, не дерзок и не превозносится надмением, но имеет сокрушенное сердце и считает себя рабом никуда не годным, то его согрешения лучше правды мирских людей. Человеку легко отмыть от грязи свою одежду, а Господу несравнимо легче очистить его от всякого порока, хотя бы он и каждый день согрешал по причине искушений. Только он не должен отступать от добродетельной жизни, а устремляться к Богу и исповедоваться Ему с дерзновением и благочестивым бесстыдством. Человек может очистить свою совесть, каясь и призывая Господа Иисуса Христа, и тогда будет жить с Ним.

Чаша искушений милосердно подается Богом для исцеления недугов страстей в соответствии со степенью болезни. Искушения заставляют человека быть внимательным, чтобы заградить источник злых помыслов и дел, из-за которых и происходят искушения для исправления нерадивых. Частые искушения побуждают к частому трезвению, а от него постепенно рождается видение брани, которому последует непрестанная Иисусова молитва и немечтательная сладостная тишина ума. Избегают частых искушений только смиренные, познавшие свою немощь и считающие себя недостойными всякой чести, утешения и покоя.

Согрешить легко всем, а покаяться не всем удобно, поскольку грех приводит к отчаянию и духовной смерти. Впав в грех, не надо забывать человеколюбия Божия. Бог может помиловать немощных, которые не удаляются от Него, но всегда полагают начало покаянию. Необходимо научиться у Господа Иисуса Христа смиренномудрию, у святого царя Давида — покаянию, у святого апостола Петра — плачу и помнить о вреде отчаяния. Отчаиваться хуже, чем согрешать. Малодушный Иуда, предатель, отчаялся, поэтому диавол к нему подошел и возложил на шею петлю. А святой апостол Петр, камень твердый, хотя и был низведен страшным падением, однако не ослабел и не отчаялся, но принес Господу горькие слезы от скорбящего и смиренного сердца. Видя это, диавол сразу же от него далеко убежал как палимый пламенем. Поэтому никому нельзя отчаиваться, если завистью лукавого будет низведен и до последней глубины ада. Хотя бы и до основания разрушился дом души, созданный из различных камней, добродетелей, Бог не забудет бывших трудов и подвигов, только надо иметь благочестие, сокрушение и положить новое основание добродетелей и трудов. Тогда Господь восставит от грехопадения и даст лучшую и совершеннейшую твердость с теплотою горящего духа, чтобы со смирением человек воздвиг новый дом добродетелей, светлейший прежнего.

Одно благое слово некогда скверного разбойника сделало чистым и святым и ввело в рай, и один только неуместный глагол воспрепятствовал боговидцу Моисею войти в обетованную землю. Поэтому не надо считать несдержанность языка малым грехом. Любители празднословия и злоречия затворяют себе Царство Небесное. Хорошо сказал некий премудрый муж: "Лучше есть пасти от высоты на землю, нежели от языка." И святой апостол заповедует: "Да будет всякий человек скор на слышание, и медлен на слова, на гнев" (Иак. 1:19). Одно слово праздное может удалить ум от памяти Божией. Ум помрачается и бывает бесплодным, когда вслух или мысленно говорит мирские слова или когда человек предает себя суете.

Не следует внимать многим беседам, но только полезным и благочестивым. Так к жизни и свету вечному возвращаются люди. Благие и боголюбивые мужи присутствующих перед ними людей обличают во зле, а заочно никого не укоряют и другим не позволяют этого делать. В беседах не должно быть никакой строптивости. Разумных людей украшают скромность и целомудрие. О благочестии и благом житии не стоит говорить со многими, не потому, что кто-то будет завидовать, но некоторые могут посмеяться над благочестием и похулить его. Подобный любит подобного себе. Слова о подвижничестве имеют не много слушателей. С нерадивыми лучше не говорить, так как не этого хочет Бог для спасения человека. Нужно избегать частых бесед даже с друзьями. Если же кто заметит вред от разговоров с какими-либо людьми, то не должен впредь приближаться к ним, и друзей следует иметь только помогающих спасаться. С лукавыми и сварливыми не надо общаться и не надо жить с ними, поскольку они к Богу не приближаются и не пребывают в Нем. Если кто-то любит спорить и препираться против истины, то надо прервать с ним разговор, так как он окаменел сердцем. Как лучшее вино портит плохая вода, так добродетельных житием и мыслию растлевают злые беседы.

Ничего нет смутительнее многословия и злее невоздержанного языка. И кто может описать все душевные потери от разговоров! То, что каждый день усердный христианин созидает, многословие разрушает. Собранное с большим трудом быстро расточается от невоздержания языка, которое есть неудержимое зло. Поэтому следует положить предел разговорам и беседовать только тогда, когда это необходимо.

Если в бане часто открывают двери, то выпускают из нее жар. Так и монах, когда хочет много говорить, если и доброе все говорит, вратами уст выпускает сердечную теплоту и лишается чистейших мыслей. Слова беспокоят душу и вносят в нее некий мятеж. От этого человек теряет благодать Святого Духа и молитвенное настроение. Все благое бежит от многословия, так как оно — причина беспокойства и всякого мечтания. А благовременное молчание есть мать мудрым помыслам.

Кто внимает Божественному Писанию, тот получает от него всякое благо, как говорит Господь: "Всякий книжник, наученный Царству Небесному, подобен хозяину, который выносит из сокровищницы своей новое и старое" (Мф. 13:52). Чтение Богодухновенных Писаний для новоначальных есть хлеб Божественной трапезы, укрепляющий сердца их в подвигах добродетели и подающий силу для сражения со страстями и бесами, по слову пророка: "Приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих" (Пс. 22:5). Средних оно вводит в глубины духа, ниспосылает им премудрость свыше и, как вино, веселит сердца их, так что они говорят: "И чаша моя преисполнена" (Пс. 22:5). А для приближающихся к совершенству чтение является как бы елеем Божественного Духа, умащающим их душу, и они воспевают: "Умастил елеем голаву мою… и милость Твоя да сопровождает меня во все дни жизни моей" (Пс. 22:5-6).

Иначе открывается смысл Священного Писания мирским людям, даже если бы они и знающими себя считали, и иначе человекам, которые стремятся непрестанно молиться и размышляют о Божественных предметах, хотя бы они были невеждами в человеческих учениях. Бог больше открывается простоте и смирению, чем ученым трудам. От суетной же науки Бог отвращается, если в ней нет смирения. Чтение наставлений преуспевших в добродетели помогает научиться неискусным. Парение мысли есть начало грехов, а чтение Божественных Писаний не дает скитаться уму, и оно есть начало спасения.

Не следует читать то, что не служит богоугождению; если же кто по неведению прочтет что-либо неполезное, то должен стараться поскорее изгладить все из памяти при помощи духовного чтения, которое соответствует его состоянию и служит спасению души. Христианину надо читать творения тех авторов, которые деятельно подвизались, были просвещены благодатью и стяжали Божественный разум. Их писания могут, по апостолу, низложить всяко возношение взимающееся на разум Божий… (2 Кор. 10, 5). Ничего же другого читать не следует, ибо зачем принимать духа нечистого вместо Духа Святого. Каждый приобщается тому духу, которым проникнуто писание, хотя неискусные этого и не видят. Прочитывать нужно то, что касается безмолвия и молитвы, например книги следующих преподобных и богоносных отцов: Иоанна Лествичника, Исаака Сирина, Максима Исповедника, Симеона Нового Богослова и ученика его Никиты Стифата, Исихия пресвитера, Филофея Синайского и других. А повествования, удаляющие ум от молитвы, нужно отстранять.

Кто почувствует, что молитва его ослабла (от усталости), тот пусть возьмет книгу и внимает духовным поучениям. Следует читать в уединении, соблюдая во всем благоразумную меру, не торопясь и не ленясь, но целомудренно, кротко, постоянно, разумно и рассудительно. От чтения Богодухновенных Писаний и размышления о них ум принимает силу и в состоянии крепко молиться, мысль услаждается и появляется горячее стремление к подвижничеству, по слову Псалмопевца: "В поучении моем разгорится огнь" (Пс. 38, 4). Как яства услаждают вкус, так и Божественные слова питают и увеселяют мысль, и человек восклицает: "Как сладки гортани моей слова Твои! лучше меда устам моим" (Пс. 118:103). Речи христианина должны быть наполнены словами Евангелия и святых отцов. Чтение Богодухновенных Писаний и размышление о них обновляют уставшую от молитвы мысль и возвращают усердие к молитве.

Каждому христианину нужно иметь правильное понятие о Таинстве Причащения, для чего оно дано и какая в нем польза. Тело человека питается от земли, то есть земной пищей, а душе Бог благоволил дать пищу от Своего Божества. В этом истинная жизнь души. Господь Иисус Христос, воплотившись от Святой Девы Марии, воссоздал таинственно в Себе падшую человеческую природу, крестом и смертью принеся Себя в жертву. Проявляя Свою любовь к людям, Он дает под видом хлеба и вина Свое Пречистое Тело и Кровь для питания души. Человек состоит из двух природ — души и тела, поэтому и рождение у него двойное и двойная пища. Духовное рождение происходит при Святом Крещении, а пищей души является Сам Хлеб Жизни — Господь Иисус Христос, свидетельствующий о Себе: "Я есмь Хлеб жизни" (Ин. 6:48). Крещение совершается посредством воды и елея, и через них подается благодать Святого Духа. В Таинстве Причащения участвуют хлеб, вода и вино как обычная (естественная) пища тела, но Господь соединил с ними Свое Божество и сотворил их Своими Телом и Кровью. "Тело от Святой Девы воистину соединено с Божеством, не вознесшееся Тело с небес сходит, но сам хлеб и вино претворяются в Тело и Кровь Божию. Если же кто спрашивает: "Как это бывает?" — достаточно сказать, что Духом Святым, как и от Святой Девы Богородицы Духом Святым Себе Самому и в Себе Самом Господь плоть составил, и более ничего не знаем, но только, что Слово Божие Истинное есть, действительное и всемощное, образ же неизвестен."

Причастник соединяется со Христом телом и душою как с воплощенным Богом, человеку по плоти единосущным. И этот Хлеб и Вино не образ Тела и Крови Христа, но истинные Тело и Кровь Христовы Божественные. Вкушая пищу перед учениками после воскресения, Господь показал, что вещество этого мира соединимо с Его прославленным Телом. В Таинстве же Евхаристии, наоборот, Он дает вкушать Свое Тело, соединяясь с веществом этого мира. Как вино растворяется во всем человеке, так и причастник Духом Божества напояется и душой освящается. Принимая Святые Дары, человек "смешивается" с Телом Христовым, соединяется с Ним, как тело с главой. Об этом Господь говорит: "Ядущий Мою плоть и пиющий Мою Кровь во Мне пребывает и Я в нем" (Ин. 6:56). Частое причащение способствует очищению души и просвещению ума и тела, помогает в борьбе со страстями и бесами и приводит к бессмертию. Причастник не только стоит рядом с ангелами, архангелами и горними силами, но и невидимо одевается в царскую Христову ризу, бывает облечен в Него и получает духовное оружие. Если же кто умирает вскоре после причащения с чистою совестью, то ради Святых Таин ангелы беспрепятственно возносят его ко Христу. "Причащение Божественных Таин называется приобщение, так как со Христом дарует нам соединение и общников нас творит Царствия Его." "Невозможно по-другому спастись верному и отпущение прегрешений принять, и Царство Небесное получить, если не причащается со страхом и верою и любовью пречистых Таин Тела и Крови." Когда человек сподобится Божественных и Пречистых Таин, тогда необходимо стремиться к наибольшему трезвению и охранению ума, чтобы огонь Божественный истребил грехи, малые и великие скверны. Причастие лукавых духов от сердца отгоняет и просвещает ум, если трезвение, стоя при дверях сердца, отгоняет лукавые помыслы.

Поскольку это Таинство великое и страшное, от причащающегося требуется величайшее благоговение. Причащение бывает спасительно для тех, кто приступает к нему с чистой совестью; если же кто с лукавой совестью приходит, то заслуживает мучения и казни. Перед причащением необходимо примириться со всеми, не принимать в себя даже прилогов помыслов осуждения или обиды на кого-либо. Научить этому может молитва. Оскверняющие или раздирающие царскую одежду бывают наказаны, тем более не может быть сомнения в том, что принимающие Тело Христово с нечистой совестью пострадают так же, как и те, кто уязвлял Его гвоздями. Это есть огонь, опаляющий недостойных. Поэтому святой Метафраст так молился: "Содетелю, да не опалиши мя приобщением, Огнь бо еси, недостойныя попаляяй, но убо очисти мя от всякия скверны."

Невозможно дружить со змием и в объятиях его носить, также невозможно одновременно прилагать усилия к стяжанию небесных добродетелей и всячески угождать плоти, кроме необходимых потребностей. Как змий уязвляет греющего его, так и тело оскверняет угождающего ему сластями. Даже до смерти нельзя доверять плоти своей, ибо в Священном Писании говорится: "Живущие по плоти, Богу угодить не могут. Но вы не по плоти живете, а по духу, если только Дух Божий живет в вас" (Рим. 8:8-9). Телу надо давать делание по силе, а весь подвиг обратить к уму, телесное упражнение мало полезно, а благочестие на все полезно… (1 Тим. 4:8). Подвизающиеся только телесно иногда побеждаются чревобесием и многоспанием, пристрастием и празднословием, а иногда возмущают свою мысль продолжительным постом, бдением и чрезмерными трудами. Но кто заботится об уме, тот молится, богословствует и может совершить всякую добродетель. Мудрый человек стремится свести к минимуму свои потребности, чтобы не обременяться лишним для соблюдения заповедей, по слову Господа: "Не заботьтесь" (Мф. 6:25; 34).

Когда человек может трезвенно молиться, он не должен касаться рукоделия. Если же появляется уныние, нужно взяться за рукоделие, так как оно помогает отгонять все бесовские напасти. Безмолвник не должен никого отягощать своими нуждами, а, наоборот, подавать немощным от делания рук своих.

Всегда надо быть готовым к смерти, но к телу так относиться, чтобы жить много лет. Первое отсекает помыслы уныния и делает человека усердным, а второе сохраняет тело здоровым и соблюдает равномерность в воздержании.

Болезни естественны и свойственны телу, как тленному и вещественному. Страдая телом, надо терпеть и Бога благодарить, а не укорять. Кто скорбит во время телесных напастей оттого, что не может наслаждаться земными благами, тот порабощается похотями тела и не желает оставить житейских вещей. Если же человек благодарно переносит болезни, то он близок к бесстрастию и даже смерти не боится, так как она введет его в жизнь вечную. Болезни полезны обучаемым добродетельной жизни. Они усмиряют разжжение плоти, истощают ее, утончают земное мудрование и делают душу более крепкой, по слову святого апостола Павла: "когда я немощен, тогда силен" (2 Кор. 12:10). Но насколько недуги полезны новоначальным, настолько они вредны преуспевшим в трудах добродетелей и поднявшимся к небесным видениям. Последним болезни препятствуют совершать духовные подвиги и печалью возмущают душу.

Нет ничего зазорного в том, чтобы призывать врачей во время болезни и лечиться посредством человеческого искусства. Однако не следует только на людей возлагать надежду исцеления, но и на истинного Врача — Иисуса Христа. Пребывающим в монастыре или в городе полезно обращаться к врачам, чтобы не тщеславиться и не впасть в искушение диавольское. А живущий в пустынном месте с двумя или тремя единомышленниками, не имея возможности призвать врача, должен с верою молиться Господу об исцелении своих недугов и в терпении стяжать добродетели.

Кто не по своему желанию стал наставлять иных, тот должен себя тщательно испытать, может ли он учить делом больше, чем словом, и своей жизнью показывать ученикам образец всякой добродетели. Священник должен быть, во-первых, чист не только телом, но и душою и не быть причастным никакому греху; во-вторых, смирен и внешне и внутренним устроением души и должен Самого Господа стяжать в сердце своем и молитвы Ему приносить с дерзновением. За подначальных следует подвизаться не меньше, чем за себя, так как придется ответить за них пред Богом. Все святые старались оставить учеников своих не меньшими себя в добродетелях. Прежде начальствования необходимо приобрести твердый навык в добродетелях. Не надо спешить управлять другими, представляя почтение учеников и прославление мирскими людьми, но следует размышлять о возможных бедствиях. Без вреда наставлять других может только покоривший все страсти. Кто победил врагов, должен обратить душевные силы к обучению избыточествующих делами злобы. Преуспевших в подвижничестве и смиренномудрых святой пророк Исаия увещает перековать мечи свои на орала и копья на серпы (Ис. 2:4). Но когда страсти еще действуют и восстает плотская брань, следует бороться со страстями и не выпускать из рук оружия. По неопытности или высокоумию взявшимся начальствовать пророк советует: "Перекуйте орала ваши на мечи и серпы ваши на копья…" (Иоил. 3:10), поскольку нет никакой пользы от земледелия, если плодами завладеют враги. Поэтому прежде всего необходимо стяжать бесстрастие удалением от вещей и людей, и тогда можно управлять другими и устраивать дела без вреда для души, по причине совершенного беспристрастия. Все святые до рукоположения отсекали свою волю. А кто дерзко покушается взойти на степень священства, будет осужден. Если присваивавшие себе гражданский сан без царского повеления подвергались великому наказанию, то намного больше осудятся дерзающие на Божие дарование священства без Его повеления. Такие надеются получить покой и честь и не понимают, что пастырь должен иметь бездну смирения и идти на смерть за пасомых.

Кто хочет очистить дела приходящих к нему, в некоторой степени и сам приобщается к скверне. Купель, омывающая руки людей, принимает в себя грязь. А рассуждающий о страстях и других от них очищающий неизбежно оскверняет свой ум памятью о различных видах гнусных дел. Легкомысленные люди, не познавшие сладости безмолвия, стремятся управлять другими, но от этого не получают никакой духовной пользы. Они связывают свой ум житейскими попечениями и привлекаются к земным вещам. Отрицательные стороны должности начальника показывает ветхозаветная притча о том, как деревья выбирали себе царя (Суд. 9:8-15). Просили деревья маслину царствовать над ними, но получили ответ: "Оставлю ли я тук мой, которым чествуют богов и людей, и пойду ли скитаться по деревьям?" (Суд. 9:9). Также отказались смоковница ради своей сладости и лоза виноградная ради своего вина. Терние же, дерево бесплодное и колючее, восприняло начальство и сказало: "идите, покойтесь под сенью моей, если же нет, то выйдет огонь из терновника и пожжет кедры Ливанские" (Суд. 9:15). Как в притче плодовые деревья больше радовались своим плодам, чем достоинству начальствования, так и имеющие в себе плоды добродетелей ради их сладости часто отказываются управлять другими. А неискусный и бесплодный, как терние, наставник приносит подчиненным бедствия бесполезными распоряжениями и сам страдает от их неповиновения. Неискусность учителя губит учащихся. И нерадение учеников повергает в скорбь учителя, особенно когда они ослабевают от его невежества. Начальнику необходимо хорошо знать, что требуется для исправления подначальных, а они должны его во всем слушаться, иначе все будут бедствовать. Управление животными часто бывает успешно, так как не встречает сопротивления стада. Людьми же труднее всего управлять из-за различия их нравов и лукавства сердца. Взявшийся за это сложное дело должен незлобиво переносить прегрешения других и учить долготерпеливо. Однако кто попускает послушнику противоречить, тот помогает ему прельститься и отвергнуть обеты повиновения. Есть такой духовный закон: со страхом Божиим учащий и наказывающий согрешающего стяжает в себе добродетель, противоположную согрешению; а поносящий другого по злопамятству и зложелательству сам впадет в подобную страсть.

Кто принял жребий управления братией, тот должен стоять на страже благочестия и обличать пороки, не боясь противников. Если подчиненные повинуются, то начальник будет иметь от Бога награду за их добродетели. А прекословящих следует прощать, по слову Господа: "Отпускайте, и отпустят вам" (Лк. 6:37). Однако в каждом конкретном случае надо избирать то, что приносит больше духовной пользы. Не слушающегося с первого слова не стоит принуждать, но духовное приобретение, которое он отверг, лучше взять себе, поскольку незлобивый начальник будет иметь большую награду, чем исправляющий насильно. Когда же вред одного распространяется на многих, нельзя этого терпеть, но надо заботиться о благе и спасении многих.

От мирских людей очень часто приходится слышать: в миру какое спасение — одна суета... кругом соблазны, на каждом шагу искушение. Монастырь — другое дело. Там — покой: никаких печалей, ни тревог, ни забот.

От этого случается, что люди пылкого характера, легко увлекающиеся всякими порывами, при первом же разочаровании мирской жизнью нередко бывают готовы тотчас же бросить мир и идти в монастырь, принимая, большей частью, случайные порывы за какое-то особое призвание Божие. Но давно уже известно, что "там хорошо, где нас нет." И преосвященный-затворник никогда не одобрял решающих столь легкомысленно такой важный вопрос, стараясь, по крайней мере, на некоторое время, приостановить так необдуманно порывающихся к монастырской жизни. В своих письмах по этому вопросу он всем и каждому говорит, что спасение не в одном монастыре, а главное, что мирские люди совсем не имеют должного понятия о монашеской жизни.

Вы молитесь сказать вам, где лучше спастись. И Бог не сказывает. Если не сказывает, значит дает знать, что нечего об этом молиться... Потому что и в настоящем положении ничего нет, что могло бы мешать спасению. Все дело в добром произволении и в спасительном настроении сердца. О сем и забота буди!. Что есть (разумеется доброго), то хранить; чего недостает, то прибавить... По какой программе? По блаженствам... Что написано в блаженствах, надо все в сердце возыметь и — рай...

Если вера жива, если нет грехов, разлучающих с Богом и благодать Божию погашающих, если общение с Св. Церковию и исполнение всего церковного прочны и усердны, то состояние ваше спасенное; остается только блюсти и сохранить себя в сем чине жизни...

С таким настроением и в монастыре, и без монастыря спасетесь.

Спасение не от места, а от душевного настроения. Везде можно спастись и везде погибнуть. Первый ангел между ангелами погиб. Апостол (разумеется Иуда) между апостолами в присутствии Самого Господа погиб. А разбойник — и на кресте спасся...

Припомните Афины и проповедь Апостола Павла... Дионисий верует, а другие говорят: "Что толкует суесловивый сей?"

Духовная жизнь не безусловно подлежит влиянию внешней обстановки и может цвести и во всяком месте, и при всяких положениях, ибо она вся во внутреннем строе и пред внешним не преклоняет вас, а, напротив, властвует над ним и его направляет... Мнение, будто в мире нельзя спастись, — верно, если жить по-мирски...

Но если в мире не жить по-мирски, то для спасения от сего беды нет. Сколько есть и было спасающихся в мире! Отчего и вам не вступить в число их? Жизнь семейная и гражданская не сама по себе есть мирская, а бывает такою, когда в порядки такой жизни втесняются страсти и удовлетворение их. На семейную и гражданскую жизнь есть заповеди. Если так устроить эту жизнь, чтобы в ней господствовали заповеди, с прогнанием всего страстного, тогда это будет не мирская, а святая жизнь, Богом благословенная.

Путей спасения столько, что не перечтешь. Все -в душе, а не во внешнем положении. Некто взял на себя чужую вину и был сослан. Там, в рудниках, до конца жизни смиренно трудился... По смерти оказалось, что Богу угодил... А уж что за жизнь!.

Да — спасение к месту не привязано. Везде возможно, и везде на деле совершается. В монастыре, конечно, лучше. Но и там свои есть неудобства. Для спасающихся везде путь тесный и прискорбный. И никто еще цветами усыпать его не ухитрился.

Хорошо уединяться в стенах от развлечений, но в себя уединяться — еще лучше. Первое без последнего — ничто, а последнее — и без первого все важно.

Ведь можно сидеть за стеною, а умом не знать, где быть. Следовательно, само по себе уединение ничтожная вещь!

Дело все в том, чтобы быть с Господом. Ну и будьте! А Он везде есть, где бы кто ни был. Коль скоро душа к Нему воззовет и обратится — Он к ней, или в нее. Вот и храм, вот и обитель!

Возлагающим особенную надежду на монастырь как на удобнейшее место спасения и душевного покоя святитель-затворник пишет:

Вы слишком много ожидаете от монастыря... Монастырь, точно, есть место спасения и обитель спасающихся, но то и другое невидимо; видимое же все представляется житейским. Там идут два порядка жизни: один — внутренний, а другой — внешний. Послушания, какие налагаются в монастыре, все касаются сей внешней жизни. Не знающий, что эти послушания необходимы только потому, что мы приносим в монастырь с собою и тело и что дело спасения души должно идти среди сих послушаний своим чередом, с первых шагов может отворотиться от монастыря, почитая их несоответствующими своим целям и своему настроению, — или, оставаясь в монастыре, все дело монашества ограничивать только сими послушаниями... и потрудится напрасно, ни шагу не сделав в очищении и усовершенствовании своей души... Извольте поиметь это во внимании и соответственно сему рисовать в своей голове картину будущей вашей монастырской жизни... и знайте наперед, что дело будет идти иначе, нежели вы гадаете. Обрекайте себя на жизнь, где руки и ноги будут одно делать, а душа должна быть занимаема другим, если хочешь спастись. Многое из того, что вы чаете увидеть в монастыре, не увидится, а иное увидится. Но с внутренней стороны все, почти, найдете, если будут глаза.

У вас и теперь почти монастырь (очевидно, святитель пишет здесь такому лицу, жизнь, положение и домашняя обстановка которого ему очень хорошо известны). Думаете, что в монастыре вам лучше жить, чем теперь? Вам там не дадут жить в покое; тотчас навяжут вам дел и по монастырю, и по сношению со внешними, потому что по женским монастырям мало способных... Заняться духовным чем — вам и некогда будет. Если бы вы доселе жили в мирской житейской суете, лучше всего было бы вам идти в монастырь... А из теперешней жизни вам в монастырь идти — то же, что из покоя на суету. Мне и думается, что вам нечего тянуться в монастырь, потому что там вы не найдете того, чего ищете. Так как же быть? Живите так, как есть, в своем доме, как благочестивая мирянка, или как живут чернички. Будет у вас тогда церковь да дом, а в доме — покойные, духовные занятия. Поживши, может быть, встретите какую особу, подходящую вам по нраву... Можете принять ее, если хотите, и с ней делить свои духовные занятия. Но и без такой сожительницы можно прожить. Что руководства не будет — что делать?! Вы и в монастыре его не найдете. Как же быть? — Брать руководство в слове Божием и в писаниях отеческих. Общие заповеди кому не известны, а на частные случаи найдете указание чрез письменное с кем-либо сношение. Вот, по-моему, вам пригодная дорога! Что вас тянет в монастырь, это похоже на призвание, но не есть решительное на то указание и требует особого обсуждения. Вас тянет то понятие о монастыре, что там покой... а он не всегда там...

Когда и как поступить (в монастырь) — это надо на волю Божию отдать и ждать терпеливо указаний Божиих. Когда придет Богом определенный срок, тогда как на салазках под гору скатитесь — и в какую-либо обитель. До того же времени живите пока, сколько позволяют ваши домашние порядки, в подвигах монашеских... Можно и вне монастыря быть монахиней, живя по-монашески, и в монастыре можно быть мирянкою.

Монастырь — не единственное место для тех, которые не хотят обязываться семейными узами. Сначала и совсем не было монастырей. Которые решались работать Господу, не связываясь житейскими хлопотами, в своем же доме устраивали себе уединенную каютку и в ней жили отчужденно от всего, в постах, молитвах и поучении в Божественном Писании... и теперь из безбрачных иные дома спасаются, а иные идут в монастырь, а иные берутся... ходить за больными в сестрах милосердия.

Вы спешите в монастырь будто на свободу, в рай. Точно, там полная свобода для духа, но не для тела и внешних дел... И рай там есть, но его находят, не всегда по цветной шествуя дороге. Он, воистину, там находится, но загорожен терновниками и колючками, сквозь которые надо до него добираться. Этого, не исколовшись и не исцарапавшись, никто не достигает. Сие и имейте в виду — и исправьте чаяние свободы и рая от монастыря. Что спешить? Монастыри не уйдут... У вас дома все порядки благочестивые. И родители ваши, и родные — люди богобоязненные. Ничего вы не можете терпеть такого, что бы было противно вашему решению — Господу себя посвятить. И зрейте среди такой атмосферы и в таком рассаднике.

Вы полумирянка и полумонашенка, но ваша любовь к уединению и занятиям духовным ясно показывает, что монашенка преодолевает мирянку. Продолжайте так, и достигнете того, что мирянка замрет и вы останетесь настоящей монахиней, хотя без пострига и обетов...

Позыв на уединение и безмолвие... и даже порывы, вами испытываемые, не суть доброго качества. Поэтому лучше их прогнать, а на место их производить в душе желание труда — перестройки себя... Старайтесь уединяться в сердце и там установить свое сознание пред лицеи Божиим.

И вы в монастырь! Вам теперь нет дороги туда. Дома созидайте монастырь. Вам это очень можно. Ведь и супруг ваш с монашескими задатками. Теперь его поглощают соли, кислоты, газы и проч. (химик). Надоедят, — и бросит... Эта часть ничего не дает: слишком земна. Но беспредельная премудрость Божия, все мерою, весом и числом устроившая, тут осязательнее для очей, даже телесных. Но он себе пусть в стихиях с Богом беседует, а вы в молитве и благотворениях пребывайте. И добре будет тещи жизнь ваша.

Те, которые истинно подвизаются, — говорит святитель, — о том лишь заботятся, чтобы очистить себя от страстных чувств и помыслов.

Для этой цели жизнь в общении с другими пригожей, потому что она представляет действительные опыты борения со страстями и преодоления их. Эти победы бьют страсти в грудь и в голову, а повторение их скоро убивает страсти наповал.

В уединении же борьба бывает только мысленная, которая так же бывает слабо действующая, как удар крыла мухи. Оттого умерщвление страстей в уединении дольше тянется... И мало того, оно бывает всегда почти не умерщвлением, собственно, а замиранием на время, до случая встречи с предметами страсти... Причем бывает, что страсть вдруг воспламеняется, как молния. И бывает, что иной, долгое время имевший в уединении покой от страстей, вдруг падает. А того, кто дошел до покоя от страстей чрез борьбу не мысленную, а действительную, нечаянное нападение их не поколеблет. — Вот на каком основании и мужи опытные в духовной жизни заповедуют преодолеть страсти действительным с ними борением, в общении с другими, а после этого уже уединяться.

Тем, кто без особенной надобности останавливается как бы на распутий мысли, бесполезно тратя время на одно раздумье: каким путем ему идти к цели своего спасения, святитель-подвижник преподает весьма вразумительный урок в следующем, довольно оригинальном сравнении.

Москва одна, а дорог к ней много и всякая в нее приводит. Но если кто, направляясь по одной дороге, например, Петербургской, потом услышав, что есть Смоленская туда дорога, бросит свою... и перейдет на эту, а с этой на Калужскую, а с Калужской на Владимирскую, с Владимирской на Ярославскую, все потому, что знающие люди говорят о тех дорогах, то он никогда не дойдет до Москвы. Так и в духовной жизни есть град пресветлый, куда все стремятся, и дороги в него разные... и всем в него доходить можно. Но стань переменять дороги, хоть по указанию и знающих, — очень не диво, что не доберешься до того града.

Относительно того же вопроса: оставаться ли в мирской жизни или идти в монастырь — довольно подробное рассуждение мы находим у преосвященного Феофана в следующем письме:

NN один советует оставить мир, бежать от мирской любви, а другой советует выйти замуж. На чем основывается первый совет — не видно, а второй стоит на общем понятии, что мир — миру рознь: от одного бежать надо, а от другого можно не бежать; есть мирские привязанности греховные, и есть святые. Любовь супружеская есть любовь, Богом благословенная. Зачем же отвлекать от нее? Надо разобраться в слове "мир." То Писание говорит: "не любите мира," то оно же говорит: "Бог возлюбил мир." Что Бог возлюбил, то и человек должен любить. Надо во всем поступать с рассуждением! Спрашиваете моего мнения о сем совете?

Вот... в словах... "не любите мира" мир совсем не то значит, что в словах: "тако возлюби Бог мир." В последнем под миром разумеется род человеческий погибавший, который был между тем любезен Богу. Бог вследствие сего и положил спасти его, дав за него Единородного Сына Своего. А в первом — разумеется та часть рода человеческого, которая Бога знать не хочет и об угождении Ему не заботится; вся забота сего мира об угождении себе удовлетворением страстей своих, о смерти не помнит и о будущей жизни не помышляет. К сему миру не благоволит Бог и отвращается от него, не любит его и людям заповедует не любить его. Таким образом, из слова: "тако возлюби Бог мир" — не следует, что и мы должны любить мир без всяких ограничений, а надобно прибавить: "исключая того мира, которого не любит Бог и от которого велит нам бежать, или которого и нам велит не любить." Ибо, любя сей мир, Бога нельзя любить, нельзя души своей спасти. Сию речь я веду по поводу заключения, что поелику Бог возлюбил мир, то и нам надо любить его... Теперь обращаюсь к разногласию тех лиц, о коих в начале речь. Там речь совсем не о людях, а о том, выходить ли замуж или нет? Обычно этот вопрос предлагается теми, кои ревнуют о спасении души и желают учредить для себя такой образ жизни, который более способствует делу спасения. Вопрос сей зародился еще во время Апостолов: девицы, пришедшие в возраст и чувствовавшие в себе влечение быть с Единым Господом, изъявили нехотение выходить замуж. Отцы, не умея решить сего дела, сами писали к св. Павлу (из Коринфа в Ефес), как быть им с своими дочерьми? Ответ содержится в 7-й главе первого послания к Коринфянам. Сущность его в следующем: не грех выходить замуж, но лучше не выходить, потому что в последнем случае имеется полная свобода благоугождать Богу, тогда как в первом -много к тому препятствий. Он указывает препятствия, неизбежные по семейству, — но существенное тут то, что, обязавшись семейною жизнью, почти невозможно избегнуть соприкосновения с делами мира, который велено нам не любить. В этом скрывается пагуба... почему те, которые отвлекают от замужества девушек (если они вмещают сей род жизни), оказывают им благодетельнейшую услугу...

Из большей части вышеприведенных писем видно, что преосвященный Феофан не особенно охотно располагался давать советы на поступление в монастырь даже таким лицам, которые, по-видимому, искренно желали того. Легко может показаться иному: не был ли святитель сам лично почему-либо вообще против монастырей, но такие предположения, как увидим дальше, совершенно несправедливы. И это вполне понятно: будучи сам великим подвижником и строгим уединенником пустыни, мог ли он отклонять других от вступления на этот удобнейший путь спасения, как он нередко выражался сам. Нет, если богомудрый святитель в большинстве случаев и давал уклончивые ответы мирским людям относительно высказываемых ими желаний оставить мир, то, прежде всего, потому, что не хотел укоренять в людях и без того сильно распространенное заблуждение, будто бы только и спасенья, что в монастырях. Поэтому каждому из требующих от него совета относительно поступления в монастырь он, прежде всего, старался внушить ту мысль, что ищущим спасения нет необходимости непременно бежать от мира как чего-то греховного, что спасение есть внутреннее дело и от места не зависит: везде Бог и т.д. С другой стороны, как редкий знаток людей, достигший глубокого знания человеческой природы, чрез внутренние духовные опыты личной жизни и непосредственное общение с людьми всяких характеров, он ясно мог видеть, что многие из вопрошающих его порывались, так сказать, к монашеской жизни, не имея к тому достаточной подготовленности и, кроме того, не были безошибочны в своих взглядах вообще на жизнь в монастыре.

Вот истинные причины, почему святитель-затворник считал необходимым во многих случаях давать такие, по-видимому, всего менее ожидаемые ответы для вопрошающих о монастырском уединении: "Дома устрояйте монастырь...," "Вам теперь нет дороги туда...," "Старайтесь уединяться в сердце...," "Можно и вне монастыря быть монахиней, живя по-монашески, и в монастыре можно быть мирянкою" и т.д.

Даже в тех случаях, когда преосвященный видел в ком-либо намерение оставить мирскую жизнь уже достаточно созревшим, и тогда не решался давать прямого ответа в желаемом смысле для вопрошающего, а наперед советовал со всевозможною тщательностию обдумать свое решение. Так, к одному лицу он пишет:

Желание поступить в монастырь есть доброе желание. Исполнить его не будет Богу противно; только, идя в монастырь, надо положить в сердце завет: всю душу свою единому Господу предать, все земные желания и надежды отбросивши.

...Вся суть дела во внутреннем изменении, и соответственно сим изменениям должно изменять внешнее. Произошло ли какое внутри изменение, выражающееся в настоятельных требованиях сердца, -или только появились мысли благие в душе? И мысли эти в голове ли только, или в сердце сошли?! Потрудитесь все это получше уяснить, — чтобы не сделать шага, не могущего привести к искомому.

Скажу вам одно: начните теперь, в настоящем положении уединяться дома, и часы уединения преимущественно посвящайте молитве все об одном: "Скажи мне, Господи, путь, в онь же пойду..." Не словом только и не мыслию только, но с сердечным болезнованием взывайте таким образом. На уединение такое назначьте или часы какие каждого дня (что лучше), или какие-либо дни недели. И уж держите уединение как следует, ища паче вразумления и Божия указания... Присоедините к сему и пост... чувствительный для плоти... Это будет хорошим подспорьем для молитвы. И в то же время делайте опыты внутреннего отрешения, то от одного, то от другого, чтобы ко всему стать равнодушным и удалиться так, чтобы ничто не тянуло назад. Цель: довести себя до того, чтобы душа рвалась из настоящего вашего порядка жизни, как из оков и темницы... Предлагаю вам общее начертание. А приложение и дело — на ваше усмотрение.

В монастыре спасаться, конечно, лучше; но лучше ли сие для вас — это другой кто мог бы вам сказать, я же не могу. Приложите молитву, чтобы Господь определенно указал вам, как поступить. Господь близ, всех любит и всем хощет спастись. Не презрит и вашей молитвы. Только молитесь от всего сердца. Господь да устроит путь ваш, как Ему благоугодно и для вас спасительно. Предайте себя в руки Его, и Он сотворит... — Божие приходит незаметно!

Одному лицу, уже поступившему в монастырь, святитель писал:

Вы благополучно вступили в безопасную пристань... Благослови, Господи, сие вступление ваше...

Случилось ли вам встречать стихи: "Из-за облак месяц красный встал и смотрится в реке; сквозь туман и мрак ужасный путник едет в челноке... Вот уж берег видится ему, и он мечтает, как вступит на твердую землю, встретит своих и пр. Как вдруг налетела волна, опрокинула челнок и путник пошел ко дну..." Почаще вспоминайте этот случай.

Впрочем, в письмах преосвященного по тому же вопросу мы, хотя и не часто, но все же встречаем и такие места, где он, прямо и не обинуясь, говорит, что жизнь в монастыре несравненно более предоставляет удобств для спасения, чем мирская жизнь. Особенно заслуживают внимания в данном случае следующие его два письма. В одном он пишет:

Лучше, миллион раз лучше, отделаться совсем от мира житейского. Какую обузу наваливает он, что и ума не приставишь, как с ним управиться... Снаружи все у него красиво и светло, а внутри, на деле, — у — у! как и скверно, и тяжело... А жизнь вне мира будто сурова и страшна, а внутри — рай Божий...

О девице, не вышедшей замуж

Что дочь в девицах — это не беда. А замужем какая радость? Только тягота — труд и нужда. Какая же она беспридельная, когда у отца и матери? Пусть живет честно и трудится... и хоть всю жизнь так.

О смотрении на женщин

Искушения от видения и слышания жен паче имеют ли конец, не знаю. Сочувствие к женам положено в естестве нашем. Потому, думается, что когда не тошнит при виде жен, а бывает нечто противное, то тут еще нет грешного ничего... Грех начинается от "во еже похотети." А этой вещи можно всегда избежать. Конечно, лучше бы не видеть и не разговаривать, да возможности нет. Следовательно — терпения потреба, самоостерегания, блюдения сердца и борения с собою. Господь близ!. Преп. Иоанн Колов говорит: "Когда подходит зверь, взлезаю на дерево..." К Господу надо прибегать.

Об увлечениях

Что случилось увлеченье, об этом скорблю вместе с вами. Но уж прошло, слава Богу! Теперь запасайтесь предостережениями на будущее. Извольте так делать: как только предвидится встреча с красавцем, загоните сердце подальше в угол — и не давайте ему исхода, и особенно держите чувства и сочувствие

Чувство мужчины к женщине и женщины к мужчине — естественно. Но его можно всегда держать в пределах таких, в которых оно не будет колебать добрых решений воли. Если будете приготовляться к таким встречам заблаговременно, то никаких излишеств в этом чувстве не будет. Упражнение в этом даст вам дойти до того, что вы будете встречать каждого мужчину, будь он раскрасавец, так, как бы он не был мужчина, ибо, по Апостолу, в Господе Спасителе несть мужеск пол, ни женск. Молитесь и трудитесь над этим, и Бог благословит труд ваш. В обителях точно устранены соблазны. И нельзя не пожелать, чтоб Господь устроил вам это поскорее. Но все придет в свое время.

Чем исцелиться от безнадежной влюбленности

Страсть ослепляет, а враг — туману подпускает. И мучится человек — и то диво, что ему хочется мучиться и не хочется отстать от мучения. — И это бестолковщина. Но как быть? Никак. Скомандовать себе: не пискни, голову разможжу — и затем перестать думать об оной, — забросить подальше все напоминающее, поискать пятен на сем солнце — и на них больше смотреть. Это довольно холодная водица на прохлаждение сердца, особенно если безнадежность от нее зависит. Пройдет; будет налетать, но не жгуче... Мне было еще 20 лет, когда я это переиспытал. Но скомандовал... — и пошло на поворот. Были припадки, но перетерпелись: ибо имелась в виду другая цель. Хорошо бы дело иметь в руках. Если нет его — изобресть: камни ворочать в горе.

В данной работе главное внимание уделено собиранию и систематизации святоотеческого предания, касающегося основных сторон духовной жизни.

Данный труд хочется закончить словами составителя Жития преподобного Паисия Величковского: ."..Кто может счесть всех тех, кои пользовались и ныне пользуются в Российских монастырях духовным просвещением от трудов и учения старца Паисия, переданным и передаваемым друг другу? За все оное премилосердный Господь да умножит мзду воздаяния в нескончаемом веке блаженному старцу Паисию; а мы, Россияне, должны чувствовать излившуюся на нас промыслом Божиим чрез него духовную пользу, не для одного монашества, но и для укрепления всей Православной Церкви. Ибо он, при высоте духовной жизни, был ревностный хранитель догматов и правил святой Церкви, и других учил строгому хранению оных яко самонужнейшему основанию нашего спасения. Воздадим за все сие по силе нашей славу, благодарение и поклонение единому Богу, в Троице славимому и поклоняемому Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков. Аминь."

• Библия сиречь книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета: на церковнославянском языке. СПб., 1900 / Изд. 2-е. М., 1997.
• Святое Евангелие и книги Нового Завета. М., 1995.
• Добротолюбие, или словеса и главизны священного трезвения, собранные от писаний святых и богодухновенных отец, в немже нравственным по деянию, и умозрению любомудрием ум очищается, просвещается и совершен бывает. Ч. 1-4. М., 1793-1797 / Изд. 2-е. М., 1822 / Изд. 3-е. М., 1832 /Изд. 4-е. М., 1840 /Изд. 5-е. М., 1851 / Изд. 6-е. СПб., 1857 / Изд. 7-е. М., 1880 / Изд. 8-е. М., 1902 / Изд. 9-е. Бухарест, 1990 / Изд. 10-е. Тутаев, 2000 / Изд. 11-е. М., 2001.
• Белова О. В. Славянский бестиарий. М., 2000.
• Библейская энциклопедия Брокгауза. Под ред. Ф. Ринекера, Г. Майера. Кременчуг, 1999.
• Вигуру Ф. Руководство к чтению и изучению Библии. Т. 1. М., 1916.
• Григорий Синаит, преподобный. Творения / Перевод с древнегреческого епископа Вениамина (Милова). М., 1999.
• Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 1-4. М., 2000.
• Дворецкий И. Х. Древнегреческо-русский словарь. Т. 1-2. М., 1958.
• Добротолюбие в русском переводе, дополненное. Т. 1-5. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1992 / М., 2000.
• Древнерусские иноческие уставы. М., 2001.
• Древние иноческие уставы, собранные свт. Феофаном Затворником. М., 1994.
• Дунаев М. М. Православие и русская литература. М., 1996.
• Дьяченко Г., священник (сост.). Полный церковно-славянский словарь. М., 2000.
• Емченко Е. Б. Стоглав: Исследование и текст. М., 2000.
• Жизнеописание отечественных подвижников благочестия 18-19 веков. М., 1907. Кн. 9.
• Житие молдавского старца Паисия Величковского, составленное схимонахом Митрофаном (Переложено с славянского на русский язык архимандритом Агапитом Беловидовым). Свято-Троицкая Сергиева Лавра: Изд. Козельской Оптиной пустыни, 1906 / М., 1991.
• Житие преподобного отца нашего Саввы Освященного // Палестинский Патерик. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1996.
• Жития святых святителя Дмитрия Ростовского. Месяц май. М., 1908 / Оптина пустынь, 1998.
• Игнатий (Брянчанинов), святитель. Собрание сочинений в 7-ми томах. Т. 1-7. М., 1993.
• Иноческое келейное правило. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1997.
• Иоанн Лествичник, преподобный. О радостотворном плаче // Лествица, возводящая на небо. М., 1999.
• Климент (Зедергольм), иеромонах. О жизни и трудах преподобного Никодима Святогорца. М., 1865 / Изд. 2-е. СПб., 1988.
• Кормчая (Номоканон). СПб., 1997.
• Леонид (Кавелин), архимандрит. Сказание о жизни и подвигах старца Оптиной пустыни иеросхимонаха Макария. М., 1861 / Оптина пустынь, 1995.
• Леонид (Поляков), иеромонах. Схиархимандрит Паисий Величковский и его литературная деятельность. Магистерская диссертация, машинопись. Кн. 1-2. Ленинград, 1956.
• Лисовой Н. Н. Две эпохи — два Добротолюбия. (Преподобный Паисий Величковский и святитель Феофан Затворник) // Церковь в истории России. Сборник 2-й. М., 1998.
• Лобачевский С., священник. Святой Антоний Великий. Одесса, 1906.
• Последование малого образа, еже есть мантия. Спасо-Преображенский Валаамский монастырь, 1998.
• Правила Православной Церкви с толкованиями Никодима, епископа Далматинско-Истрийского. Т. 1-2. СПб., 1911-1912 / М., 1994.
• Правила Святых Вселенских Соборов с толкованиями. М., 1877 / М., 2000.
• Преображенский А. Этимологический словарь русского языка. Т. 1. М., 1914.
• Святая Русь. Энциклопедический словарь русской цивилизации / Сост. О. А. Платонов. М., 2000.
• Серафим (Курчинский), иеромонах. Монастырский мужской общежительный устав. Т. 1. Нижний Новгород, 1910.
• Серафим (Курчинский), иеромонах. Первый Всероссийский съезд монашествующих 1909 года. Воспоминания участника. М., 1999.
• Синайский И. Греческо-русский словарь. Ч. 1. М., 1862.
• Словарь древнерусского языка 1-14 вв. Т. 1-4. М., 1988-1991.
• Словарь русского языка 11-17 вв. Вып. 1-24. М., 1975-1999.
• Словарь русского языка 18 в. Вып. 1-10. СПб., 1984-1998.
• Словарь церковно-славянского и русского языка. Т. 1-4. СПб., 1867.
• Смирнов П. А. Жизнь и учение преосвященного Феофана. М., 1915.
• Собрание писем святителя Игнатия (Брянчанинова), епископа Кавказского и Черноморского / Сост. игум. Марк (Лозинский). М.-СПб., 1995.
• Срезневский И. И. Словарь древнерусского языка. Т. 1-3. М., 1989.
• Суворов Н. Учебник церковного права. М., 1902.
• Тахиаос А.-Э. Н. Возрождение византийского мистицизма старцем Паисием Величковским (1722-1794) // Cyrillomethodianum 17-18. Thessaloniki, 1993-1994. С. 201-227.
• Творения древних сербских писателей. Писания святого Саввы. Белград, Сремские Карловцы, 1928.
• Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т. 2. М., 1986.
• Феодор Студит, преподобный. Огласительные поучения и завещание. М., 1998.
• Флоровский Г., протоиерей. Восточные отцы IV века. Париж, 1931.
• Флоровский Г., протоиерей. Пути русского богословия. Париж, 1988.
• Четвериков С., протоиерей. Бог в русской душе. М., 1998.
• Четвериков С., протоиерей. Молдавский старец Паисий Величковский. Париж, 1976.
• Яцимирский А. Н. Возрождение византийско-болгарского религиозного мистицизма и славянской аскетической литературы в 18 веке. Харьков, 1905.
• Яцимирский А. Н. Славянские и русские рукописи румынских библиотек. СПб., 1905.
• Philokalia ton ieron niptikon sineranisthisa para ton agion kai theoforon pateron imon en i| dia tis kata tin praxin kai theorian ithikis filosofias o nous kathairetai, fotizetai kai teleioutai. T. 1-5. Afens, 1982-1992.
• Philokalia ton ieron niptikon. Benetia, 1782.
• osios Athanasios o Athoniths. Bios, Tipikon, Paraklitikos Kanon. Agion Oros. 2000.
• Cavarnos C. St. Macarios of Corinth. Institute for Byzantine and Modern Greek Studies. Modern Orthodox Saints 2. Belmont, 1972.
• Cavarnos C. St. Nicodemos the Hagiorite. Institute for Byzantine and Modern Greek Studies. Modern Orthodox Saints 3. Belmont, 1974.
• Kadloubousky E. Early Fathers from the Philokalia. London, 1969.
• Katastatikos chartis tou Agiou Orous Atho. Agion Oros. 1979.
• Tachiaos A.-E. N. De la Philokalia au Dobrotoljubie. La creation d’un ‘sbornik’ // Cyrillomethodianum, 1981. № 5. P. 208-213.
• Tachiaos A.-E. N. O Paisios Belitskofski (1722-1794) kai i askitikofilologiki scholi tou. Thessaloniki, 1984 / Institute for Balkan Studies №73. Thessaloniki, 1964.
• Tachiaos A.-E. N. The revival of Byzantine mysticism among slavs and romanians in the 18 century. Thessaloniki, 1986.

• А. П. Схиархимандрит Паисий Величковский // ЖМП, 1972. № 12. С. 62-64.
• Ганицкий М., священник. Блаженныя памяти отца нашего Паисиа сочинениа // Кишиневские Епархиальные Ведомости, 1881. № 4. С. 571-578 / 1882. № 2. С. 118-131.
• Ганицкий М., священник. К жизнеописанию старца Паисия Величковского // Кишиневские Епархиальные Ведомости, 1883. № 4. С. 103-111 / № 8. С. 278-290.
• Житие и писания молдавского старца Паисия Величковского. М., 1847 / Изд. 3-е. М., 1892
• Иннокентий (Павлов), иером. Старец Паисий Величковский и его духовная и литературная деятельность // Доклад на 2-й международной конференции, посвященной тысячелетию Крещения Руси. "Богословие и духовность Русской Православной Церкви." М., 1987.
• Леонид (Поляков), иером. (впоследствии митр.). Литературное наследие Паисия Величковского // ЖМП, 1957. №4. C. 57-61.
• Леонид (Поляков), иером. (впоследствии митр.). Старец Паисий Величковский как учитель аскетики (1722-1794) // ЖМП, 1956. №10. C. 44-55.
• Леонид (Поляков), иером. (впоследствии митр.). Схиархимандрит Паисий Величковский (к 160-летию со дня смерти) // ЖМП, 1954. №10. C. 53-59.
• Макарий, архим. Сказание о житии и трудах преосвященного Гавриила, митр. Новгородского и Санкт-Петербургского. СПб., 1857.
• Никодим (Кононов), архим. Старцы: отец Паисий Величковский и отец Макарий Оптинский и их литературно-аскетическая деятельность. М., 1909.
• Никодим, архимандрит. Указатель к пяти томам Добротолюбия. М., 1905.
• Паисий Величковский и его значение в истории православного монашества // Кишиневские Епархиальные Ведомости, 1898. № 18-24.
• Паисий Величковский, подвижник благочестия второй половины прошлого столетия // Полтавские Епархиальные Ведомости, 1897. № 22-23. С. 829-846.
• Паисий, великий старец, схимонах и архимандрит, и ученики его // Домашняя беседа, 1861. № 30-31.
• Самурян Г. Архимандрит Паисий Величковский // Русский Паломник, 1894. № 49.
• Тахиаос А.-Э. Н. Возрождение православной духовности старцем Паисием Величковским (1722-1794) // Доклад на второй международной конференции, посвященной тысячелетию Крещения Руси. "Богословие и духовность Русской Православной Церкви." М., 1987.
• Хибарин И. Литературно-переводческая деятельность старца Паисия (Величковского) // ЖМП, 1956. № 12.
• Ювиналий, архимандрит. Христианская жизнь по Добротолюбию: Избранные места из творений святых отцов и учителей Церкви. Харбин, 1930.

Данный материал взят с сайта: http://www.stsl.ru/lib/book9/index.html

Сноски: