Святой Арсений по дару прозорливости предвидел призвание Старца, который от чрева матери, как оказалось, был уготован избранным сосудом Святого Духа. Пять недель спустя после крещения маленького Арсения, 14 сентября 1924 г., в день Честного и Животворящего Креста, со многими мучениями, подошёл корабль с беженцами к греческой пристани “Святой Георгий Пирейский.” Переждали три недели “за проволокой” в Святом Георгии и затем поплыли на Керкиру, где временно обосновались в Кастре. Святой Арсений — согласно своему пророчеству — прожил сорок дней на острове и 10 ноября 1924 г. (по новому стилю) в возрасте 83 лет почил, оставив после себя достойного преемника и наследника духовного имущества, нового Арсения, впоследствии Старца Паисия.

Малыш Арсений (Старец) рос, имея большую любовь ко Христу и Богородице, очень желая стать монахом. Родители говорили ему, что только когда вырастет борода, позволят пойти ему в монахи, и шутливо предлагали гладить щёки, чтобы быстрее росла борода. И маленький Арсений постоянно гладил свои щёки.

Ещё ему очень нравилось ходить в лес, где держа деревянный крест, который сам сделал, молился.

В Конице окончил он народную школу и получил аттестат с оценкой “восемь” и поведением “отлично.” В период до службы в армии Арсений работал плотником, как и Господь наш, когда был на земле. Характерным примером благочувствительной души Старца является то, что когда он ещё в юности, работая в плотницкой мастерской, если случалось быть покойнику, по которому заказывали гроб, он делал его всегда даром, сочувствуя скорби родных усопшего брата и стараясь утешить их боль.

В 1945 г. Арсений был призван в армию. Там он отличался добронравием и мужеством. Всегда просился в первую очередь на самые опасные места, предпочитая самому находиться в опасности, нежели другому. Много раз тем, кто был женат и имел детей, говорил перейти назад, занимая его место. Говорил: “У вас жёны и дети, которые вас ждут, а я свободный” (Хотя и, как говорил Старец, семейные отцы спорили между собой, кому пойти в передней линии).

Много раз подвергался опасности быть убитым самому, чтобы вызволить другого солдата-сослуживца. Большую часть военной службы он был радистом. Получил аттестат из армии в 1949 г. с оценкой “отлично.”

После окончания военной службы Арсений сразу ушёл на Святую Гору, потому что решил там проводить монашескую жизнь. Жил несколько месяцев в Саду Богородицы, но его искушал помысел, поскольку имел сестёр, которые не были определены. Так решил он возвратиться на время в мир.

Молодой Арсений получил большую пользу, живя с папой-Кириллом, который много постился и совершал бдения. Арсений горячо желал остаться с о. Кириллом навсегда, но — как сам говорил, — к сожалению, некоторые не позволили написать ему документ (соглашение) на эту келию. Отец Кирилл послал тогда Старца в монастырь “Есфигмен,” который отличался страннолюбием, и не плёл ещё в то время “дела зависти.” В монастырь Есфигмен он пришёл в 1950 г. Там в 1954 г. принял “рясофор” с именем Аверкий.

Аверкий не доверял своему помыслу, но смиренно, без своей воли, спрашивал обо всём духовника, молясь о просвещении духовника своего, чтобы он мог наставляться им богоугодно.

Он всегда имел большое любочестие, т.к. постоянно помышлял о всех благодеяниях Божиих для него и для всего мира. Внутри у него всегда жила любовь к Богу, происходившая от благодарности за благодеяния Его, и, без усилия, непрестанная молитва. Он поставил единственною целью сердца — ответить, пусть хотя бы в бесконечно малом, на благодеяния Божии.

Молодой Аверкий за всё доброе считал единственной причиной — благодать Божию, и за всё злое (из-за глубокого смиренномудрия) считал причиною — самого себя.

Когда, например, видел брата, впадающего в грех, или нераскаявшегося, или неверующего, говорил в помысле: “Я виноват, что брат этот в таком состоянии, ибо если бы я делал всё, что велит Христос, тогда и Он услышал бы мою молитву и брат не пребывал бы в этом состоянии: сейчас, однако, пребывает по причине моего жестокого состояния.” Так думал он всегда и делал проблему братьев своей и постоянно молился Богу помочь всему миру, который, согласно его мнению, страдал по причине его нерадения и духовной праздности. И Бог, обещавший слушать смиренных, всегда слышал молитвы Аверкия, исходившие из сердечного “камина,” который согревался благочестием и смиренномудрием.

Очень нравилось Аверкию посещать благодатных Старцев и духоносных отцов, чтобы взять благословение и послушать духовные советы. Всё, что слышал от духовных и “всепрекраснейших цветов” Богородицы (от Старцев этих), принимала чистая и “детская” душа его без всякого колебания и сомнения. Веровал с простотою сердца отцам и никогда не пропускал их советы через сито собственного мышления: чтобы сначала утвердиться и потом принять их, но неколеблющейся верою их осуществлял, всегда противореча всякому своему соображению и логическому исследованию: потому что очень хорошо знал, что те, кто логически проверяет духовное, — ловят руками воздух.

В молодом ещё возрасте он посетил многих отцов и, как пчела, собирал духовный нектар, чтобы впоследствии сделать духовный мёд, которым питались бы многие “лечащиеся.” В 1954 г. ему пришлось пойти в священную Обитель “Филофей” и покориться старцу Симеону.

В 1956 г. о. Симеон постриг о. Аверкия в “малую схиму” с именем Паисий, в честь митрополита кессарийского Паисия II, с которым они были соотечественниками (происходил и тот из Фарасы Каппадокийской).

И в обители “Филофей” Старец Паисий продолжал вести тот же образ жизни, что в монастыре Есфигмен, т.е. подвизался по любочестию и помогал, сколько мог, братии. Характерным является следующий случай. Один брат там впал в большой грех и стыдился исповедаться. Вследствие этого, он замкнулся в себе, пришёл в отчаяние и имел помыслы самоубийства. Старец, которому было это известно, предпринял следующее. Однажды, когда нашёл его одного, стал говорить, что у него самого много различных грехов, и среди них назвал и тот, в какой впал брат. Но, к сожалению, у брата не было хороших помыслов и как только он услышал об этом, вместо того, чтобы помочь себе и подтолкнуть душу свою к исповеди, начал бродить по монастырям и говорить, что Паисий, которого вы здесь уважаете и любите, сделал много грехов, и передавал слово в слово всё, что сказал Старец. Естественно, Старец не оправдывался. Однако другие отцы уразумели в этом действие от полноты любви и сами его оправдывали и хвалили.

Ежедневно заботился он об очищении своей души. От Бога ничего не просил, ибо хорошо понял, что Бог через святое крещение даровал ему уже благодать Святого Духа, которая есть всё. Поэтому не завидовал дарованиям других отцов, ибо знал, что от святого крещения они были в его душе, и не гордился из-за того, что знал наверное, что имеет их, но исповедовал, что всё это были дары благодати Божией! Единственное, о чём он имел попечение, было — как любочестием и смирением сделать, возможно скорее, действенной эту благодать Святого Духа в себе, и по этой причине ежедневно заботился об очищении своей души.

Так очищал он прежде душу от всякого следа лукавого помысла и впоследствии старался иметь лишь добрые помыслы. Любой мог бы с удовольствием заметить, как без усилий — и это по благодати, которая “не мыслит зла,” — струились из души его, притом даже в худших обстоятельствах, благие помыслы, которыми он “латал” промахи и погрешности других, как это прекрасно видно из нижеследующего примера:

В одном монастыре брат говорил некоторые вещи, считавшиеся прелестью. Миряне, слушавшие его, соблазнялись, и некоторые спросили однажды Старца: Отец Паисий, в таком-то монастыре брат говорит такие и такие вещи. Что происходит? Старец без задержки ответил им: Внемлите себе, да не осудите. Этот брат благоговейный, и когда в монастыре гости, притворяется “юродивым,” чтобы получить мзду от Бога. Так паломники “успокоились.”

Пребывая в монастыре “Филофей,” он приходил в скит к отцу Кириллу и советовался с ним о разных делах. Отец Кирилл, по благодати Божией, помогал ему во всём, и часто, прежде чем Старец сообщит ему о том, что его беспокоило, давал решение проблемы. Всегда имел “извещение” от Бога, что Старец идёт к нему посоветоваться, и ожидал его с готовым ответом. Даже, иной раз, давал ему подчёркнутый ответ в тексте какой-либо книги: когда приходил Старец, показывал ему ответ, и тот удивлялся и, взяв благословение, уходил, получив пользу, исполненный радости.

В обители “Ставроникита" Старец пришёл в 1968 г. Там он много помог как при обновлении монастыря, так и при духовной закладке братства.

Серьёзная проблема со здоровьем Старца началась с 1969 г. Старец, как мы сообщали выше, страдал тогда заболеванием дыхательной системы, которое его сильно изнуряло из-за высокой температуры, сильного кашля и многих выделений. Врачи, к которым он обращался, поставили ошибочный диагноз, — наличие туберкулёза.

Так, Старец был вынужден принимать “горстями,” как говорил сам, противотуберкулёзные лекарства в течение полутора лет, сильно его изнурившие побочными действиями, которые они вызывали.

После операции он заболел, по причине приёма сильных антибиотиков, ложно-перепончатым колитом с резкими болями в животе, в результате чего появилась особая чувствительность к пище: большинство из продуктов вызывали у него пищеварительные расстройства и боли.

Старец очень сильно утомлялся. Постоянные посещения паломников, нагрузка от скорбей и проблем других, которые он делал своими, а также и тяжёлая усталость от заботы за них изнурили его, причём очень мало времени он оставлял для ночного отдыха, так как и ночами молился.

Старец за долгий промежуток времени привык изготовлять “набивки” — иконочки, сделанные из металлической матрицы, которую сам вырезал. Эти иконочки (Распятие, Богородица, святой Арсений Каппадокийский) он давал как “благословение” паломникам. Это занятие прилагало и свою долю усталости к его изнурительной программе, особенно когда икона находилась в стадии пресса и когда требовалось сильное сжатие. Пытаясь нажимать пресс, по способу, как показывал иеромонаху А. (которому отдал всё, относящееся к изготовлению икон), он постепенно заболел серьёзным видом паховой грыжи. И в этой болезни Старец показал необычное терпение. Он твёрдо отказывался от операции, пытаясь своими выдумками “заткнуть” брешь брюшной стенки, однако почти безрезультатно. Ему больно было сидеть, ещё более стоять. Помню, что во время одного приезда его в исихастирий св. Иоанна Богослова в Суроти, он при таком состоянии здоровья был вынужден многие часы стоять, ожидая, пока пройдёт вся нескончаемая очередь народа, желавшего получить у него благословение. Не садился, даже когда весь бледнел и обливался потом из-за боли.

Примерно с 1988 г. у Старца появилось дополнительное осложнение в кишечнике. Сначала сделались частые, не прекращавшиеся поносы, несмотря ни на что.

Врачи делали ему различные назначения: ешь рисовую кашу, пей европейский чай и т.д. Но понос не прекращался. Тогда Старец стал подозревать, что, возможно, ему вредит что-то такое, что он употреблял каждый день, и что, вероятно, это была вода. Итак, он решил пойти и осмотреть источник, из которого он брал воду шлангом. (В келии Старца не было своей воды, и он старался и здесь, и там брать воду для себя и для паломников. В последнее время ему дал свой небольшой источник о. Хрисанф). Старец, осмотрев источник, обнаружил его загрязненным. Когда Старец очистил источник, через несколько дней прекратились расстройства желудка.

Через некоторое время началось небольшое кровотечение из прямой кишки, которое постоянно увеличивалось, становясь более частым. Несмотря на указания знакомых врачей, не хотел выходить “вне” на исследования.

Врачи, приходившие его осматривать, поскольку старец не позволял себя исследовать, предлагали разное: один говорил, что у него геморрой, другой — колит, иной — раковая опухоль, а иной — что у него полипы, и т.д. Все давали различные советы, которые Старец не исполнял, т.к. видел, что мнения врачей расходились и, кроме того, познал на опыте вредное побочное действие лекарств. Об этом деле говорил характерно: Не принимаю лекарства не потому, что пренебрегаю ими, но потому, что хорошо понял, что одним лекарством затыкаешь одну дыру, и одновременно открываешь другую. Так имеешь постоянную работу без окончания.

Когда я был в монастыре, исполняя обязанности фельдшера, то однажды сказал Старцу:

— “Отец мой, верю, что железо мне ничего не сделает. В последнее время всё железо собирает о. Феоклит, который строит монастырь, оставь ему, ему очень нужно железо. В такое трудное для него время и я не возьму железа! Насколько я понимаю, железо мне бесполезно. Лучше хочу стали”! Встал, улыбаясь, пошёл и принёс стакан воды, бросил в него одну шипучую таблетку витаминов и сказал:

— Не могу, отец мой, открыть такие работы, потому что потом не закрыть ни чем. Если кто скажет мне: берегись этого и того остерегайся, — сделаю то всем сердцем и буду благодарен. Но от лекарств у меня очень плохой опыт.

Когда шипучая таблетка растворилась, он поднял стакан и, улыбаясь, сказал: Всё обойдётся землёй! И подвигая стакан ко мне, такой манерой, когда пьют и говорят: “За твоё здоровье,” добавил улыбаясь: Давай, отец, за доброе упокоение!

Видя Старца в таком состоянии, я встал перед ним на колени и умолял “выйти” в Салоники, чтобы врачи сделали исследования и узнали, что у него. Старец тогда поднял меня и сказал:

— Послушай, отец мой, в духовной жизни очень помогает такое состояние, поэтому не выгодно его изгонять. Итак, вот причины, по которым не хочу “выходить” на исследования:

а) Христос видит состояние моего здоровья и, поскольку Он есть наилучший Врач, мы должны иметь ему абсолютное доверие, ибо, если к нашей пользе, Он будет действовать и исцелит нас;

б) поскольку думаю, что в кишке образовалась опухоль, лучше оставить её и не “ворошить,” потому что иначе намного ухудшится состояние;

г) когда у кого рак или большая проблема — и горит — и несмотря на это не интересуется собой, но просит Бога за других, тогда и Бог “подвигается”! Тогда, в любом случае, у человека есть “повод” сказать Христу: “Вот, я о себе не интересуюсь и не прошу ничего, но прошу Тебя, помоги другим”. И так Бог помогает. Поэтому, отец мой, не беспокойся обо мне особенно.

В тот же период (Великая Четыредесятница 1993 г.), поскольку в результате частых кровотечений гемоглобин был очень низким, он падал в обмороки. Часто там, где стоял, падал без чувств. Однако не падал духом. Противостоял болезни с великим терпением, выдержкой и мужеством.

В середине апреля старца оперировали для восстановления прямой кишки. Через несколько дней снова сделали осевую томографию, которая установила, что метастазы распространились на печень и лёгкие.

Врачи сообщили, что прогноз плохой и что ему осталось жить самое большее, четыре месяца. Когда об этом услышал, Старец сказал улыбаясь: Хорошо, раньше не будет? Мне нужно ждать столько месяцев?

Старец твёрдо решил возвратиться на Святую Гору. Приготовил уже вещи свои и днём отправления назначил понедельник 13 июня. Между тем, однако, у него поднялась высокая температура, с одышкой, и так он был вынужден подождать, отложив путешествие.

Состояние здоровья Старца постоянно ухудшалось. К концу июня врачи сообщили, что ему осталось жить 2-3 недели. Впоследствии Старец окончательно прекратил принимать посетителей и начал готовиться к великому путешествию. Девятого июля принял он одного епископа, который прибыл повидаться с ним и попросить прочитать над ним молитву.

В понедельник 11 июля, на праздник святой Евфимии, Старец причастился в последний раз, стоя на коленях у кровати. Последние сутки был очень спокоен, хотя и очень сильно страдал, но все безропотно терпел. Не хотел уже никакой терапии и не принимал никакого лекарства, кроме кортизона.

Ночь с понедельника на вторник (с 11 на 12 июля) была мученической для Старца. Начали остывать конечности его и становиться синюшными, дыхание стало напряжённым, но сердце ещё работало хорошо. Утром начало падать артериальное давление и замедлилось мало-помалу дыхание. Когда стало ясно, что приближается конец, пришли сестры обители взять последнее благословение. Во вторник 12 июля, предал Старец преподобную свою душу тихо и смиренно Господу, Которого так возлюбил и Которому служил от юности.

Старец был погребён в монастыре святого Иоанна Богослова, в Суроти Солунской. Многие соблазнялись, почему Старец остался там умереть и не был погребён на Святой Горе.

Старец учил:

Целью твоею да будет очищение души и совершенное покорение ума Божественной благодати. Ради этой цели всегда молись, учись и смиренно твори молитву Христову, сознавая, что имеешь абсолютную нужду в милости Божией.

Если будешь поступать так, то в своё время придет благодать Христова. Только, дабы она пришла, нужно каким-либо способом “подвигнуть” Христа — любовью, смирением, ибо только так Он даст благодать Свою.

Ещё нужно, чтобы передатчик и приёмник (т.е. Христос и наша душа) были настроены на одну частоту: то, что говорит Христос, мы будем делать, и то, что просим мы, пусть сделает Христос. Надо стараться уподобиться Ему в наших мыслях и поступках. Иначе напрасно сгорят батареи нашего приемника (т.е. бесполезны будут поклоны, чётки, посты и т.д.).

• для просвещения своей души ежедневно читай Новый Завет;
• заботься ежедневно об очищении своей души;
• стремись к Божественной правде, а не к логической, основанной на доводах разума, потому что только от Божественной правды приходит благодать Христова;
• во всём, что собираешься сделать, обдумывай, хочет ли того Христос; и поступай соответственно с ответом на этот вопрос;
• старайся быть смиренным и послушным;
• если говоришь кому “нет,” то да будет “нет,” а если “да,” — то да будет “да”;
• всегда заботься о том, как сделать доброе для ближнего твоего, а не для себя;
• не смотри, что делают другие и не испытывай, чтобы не впасть в осуждение.

На вопрос, что такое Божественная правда, Старец ответил следующими примерами.

“Вот, скажем, сидят двое за столом и едят. Перед ними тарелка с десятью абрикосами. Если один, по своему чревоугодию, съест семь, а другому оставит только три, то это несправедливость.

Если же он скажет: “Слушай: нас двое, а абрикос — десять. Следовательно каждому полагается по пять.” И сам съест пять, а другие пять оставит другому, тогда он поступит по справедливости, т.е. по человеческой правде. Ради человеческой правды, ради защиты своих прав люди часто нанимают адвокатов и судят других.

Если же человек увидит, что другому нравятся абрикосы и, притворяясь, что они ему не нравятся, съест только один-два, а другу скажет: “Брат, ешь ты остальные абрикосы, потому что они мне не очень нравятся,” — тогда он поступит по Божественной правде. В плане человеческих взаимоотношений он добровольно понес убыток, и оказался как бы обиженным. Однако, за свою бескорыстную любовь, за свою жертву, он вознаградится с лихвой и “мешками” примет благодать от Бога.

Расскажу тебе другой пример, чтобы ты лучше понял, что такое Божественная правда. Если, допустим, некий брат придёт ко мне и скажет: “Геронта, эта келия — моя! Поэтому ты поскорей вставай и уходи. Ищи себе места где хочешь, — эта келия мне нужна.” Тогда, если я руковожусь Божественной правдой, то смиренно соглашусь с ним и даже стану благодарить его за то, что он разрешил мне некое время пожить в его келии. Если же я захочу поступить по человеческой правде, тогда не уступлю его требованиям, но начну спорить с ним, ссориться и ругаться, пока на суде не докажу, что я прав и келия — моя.

Истинный христианин не должен ни осуждать, ни ссориться, ни судиться с другими, хотя бы другие снимали с него одежду. Ведь только одно различие существует между истинными христианами и неверующими: Христиане следуют закону Божественной правды, которая смиренна и уступчива, в то время как неверующие следуют человеческой правде, основанной на самолюбии.

Людская правда ничтожна перед правдой Божией.

К нашему стыду, мы не берем пример с нашего Спасителя, Бога воплотившегося, и не перестаём осуждать других, а также ссориться из-за всяких мелочей. А результат тот, что наша человеческая “правда” приводит к великой неправде. И то, что утверждают некоторые, что, мол, неправильно позволять бессовестным людям расхищать нашу собственность, — это ничто иное, как выгодный предлог свое благо ставить выше блага ближнего. Если мы, оставив молитву и заботу об очищении сердца, начнём ссорится с людьми и таскать их по судам, то отсюда ясным становится, что житейские предметы мы ставим выше своего спасения, а, что еще ужаснее, ставим выше самой заповеди Христовой (Лук. 6:26-29).

Заключая свое разъяснение, Старец сказал: Как сено и пламя не могут пребывать вместе, так не могут в одной душе одновременно находиться Божественная и человеческая правда. Кто во всём доверяется Божественной правде, тот не смущается, когда его обижают, и не ищет оправдания в деле, за которое его осудили, но ложные обвинения против себя принимает, как истинные, и не заботится о переубеждении людей, что его оклеветали, но еще сам попросит прощения.

“Наша семья жила в Греции бедно. Наш отец имел 5-6 земельных участков, которые он обрабатывал и от которых мы жили. Неожиданно он умер, и мы, пятеро детей, остались только с матерью. Братья решили договориться о наследстве, т.е. какой именно участок каждый из нас возьмёт, т.к. отец не успел оставить завещания. Итак, мы сели, и братья начали ссориться о том, кто из них возьмёт самый большой участок, а кто — самый плодородный. Я, будучи самым младшим и по природе крайне робким, сидел в стороне, ожидая, что братья дадут мне. Когда же они поделили между собой хорошие поля, мне определили участок в отдаленной и пустой местности. Почва там была совершенно бесплодной, песчаной, на которой могла расти только сорная трава. Мне было больно, что меня обидели, но я поблагодарил их, не укорив в несправедливости.

Несколько лет спустя я женился и, поскольку из-за экономических трудностей не мог больше оставаться в Греции, я взял жену и переехал в Германию. Там, с Божией помощью, я наладил собственное дело, и на те деньги, которые я получал от своего дела, кормил свою семью — без чьей-либо поддержки.

Прожив в Германии 20 лет и собрав скромный капитал, мы решили возвратиться в Грецию и там продолжить наше дело. О том участке, что братья мне выдели в наследство, как бесполезном, мы совершенно забыли и вычеркнули из памяти, но не забыл Бог.

И что же? — Во время нашего отсутствия, в районе моего бесплодного участка построили много больших гостиниц и туристических фирм, так что цены на землю в том районе очень возросли. Получилось так, что наш песчаный участок оказался посреди нескольких больших построек, и за него стали предлагать большую цену.

Как тогда было принято, я подал его на аукционную продажу, поскольку многие хотели его купить, цена участка возросла до нескольких миллионов. Естественно, что я продал участок тому, кто предлагал самую высокую цену.

Сейчас, живя в полном достатке, я приехал к Старцу с целью щедро пожертвовать на дела милосердия. Посоветуйте мне, Геронта, сколько и на какую цель пожертвовать.”

Когда паломник закончил свой рассказ, Старец спросил его:

— А братья твои что делают?

— Возделывают свои участки, от которых живут, — отвечал паломник.

Так, — суммировал Старец, — везде торжествует правда Божия! Она может немного задержаться, однако не бывает, чтобы она не восторжествовала. По этой причине Господь требует от нас, чтобы наша правда превышала правду фарисейскую, ибо те ограничивались правдой человеческой...

Старец объяснил нам, что, когда мы не правы, Бог не принимает наших молитв — сколько бы бдений и поклонов мы не совершали. Мы сидим и осуждаем братьев, а потом совершаем всенощные бдения. Э.., напрасно расходуем батареи! Бог не будет нас слушать, пока не исправимся.

Каждый смотри на себя, а другого не касайся. Иначе Бог не может на нас смотреть. Однако, если имеем Божественную правду и совсем не смотрим на самих себя, но любим Бога и наших братьев, тогда и Бог, страшная вещь, смотрит и заботится о нас.

Промысел — это забота Бога о твари. Всё, что происходит по промыслу Божию, бывает благолепно, наилучшим способом и не может быть лучше. В том, что Он хорошо промышляет, может каждый убедиться из следующих рассуждений:

Будучи благим Бог промышляет и печётся о Своем создании, ибо если бы не заботился о нем, то не был бы благим. Ведь как люди, так и бессловесные животные по природе заботятся о своих детях; а кто не заботится, тот осуждается как злой. Поскольку Бог — Премудр, Он наилучшим способом проявляет заботу о всём Своем творении. Когда мы внимательно наблюдаем дела Божественного промысла, то не можем не удивляться благости Божией. Поэтому нам нужно славить Его и принимать покорно Его заботу о нас, хотя, иной раз, пути Его промысла не вполне понятны нам.

По этому поводу Старец рассказал следующее: Один раз мне необходимо было куда-то поехать. На дорожные расходы мне нужно было около тысячи драхм, а денег у меня не было. Когда я обдумывал, где же мне достать деньги на поездку, один брат принёс мне письмо с денежным переводом в размере как раз на тысячу драхм. Письмо было без подписи. Вместо обратного адреса на конверте была надпись: “Отправитель: Пантанасса” — то есть “Всехцарица.”

Как только я увидел как дивно Господь о мне позаботился, я заплакал и поблагодарил Господа и Пресвятую Деву.

Я много видел чудесного в моей жизни. Дивная вещь: если не заботиться о себе, а только о Царстве Божием, то Бог не дает нам даже заметить, что мы нуждаемся в чём-либо! Действительно: ведь этот перевод был отослан мене еще до того, как я узнал, что мне понадобятся деньги. Бог, как добрый Отец, заботится о нас прежде, чем мы начнем нуждаться в какой-либо вещи; и, притом — еще прежде, чем мы попросим, уже промысел Его печётся о нас. С нашей же стороны необходимо доверяться Ему.

“Нашим делом и заботой должно быть то, чтобы угождать Богу и помогать брату нашему, а всё, что относится к нашему благу, мы должны оставлять на волю Божию — ибо это есть Его дело, Божие. Он хочет, чтобы была духовная симфония, когда, трудясь для Него, мы беспопечительно во всем полагаемся на Него, а Он, в свою очередь, печется о нас. Этому нас учит апостол, когда пишет: “Все заботы ваши возложите на Него, ибо Он печётся о вас” (1 Пет.5:7).

“Кто живёт просто, тот смиренно думает о себе и чувствует необходимость в отеческой заботе Бога, предоставляя Ему все заботы о себе. В этом случае благой Бог, видя, что эта душа во всём доверяется Ему, а не самой себе, покрывает её промыслом и милостью. Тогда душа ясно видит помощь Божию и радуется.

Чтобы убедить своих посетителей в том, что Бог действительно постоянно заботится о людях и всё направляет к лучшему, Старец рассказал следующий случай:

“Один подвижник, болея душой по причине множества несправедливостей которые он видел в жизни, молил Бога открыть ему, почему часто благочестивые люди попадают в беды и терпят разные притеснения, в то время как грешники и безбожники торжествуют и благоденствуют. В течение долгого времени он ежедневно умолял Бога разгадать ему тайну путей Его промысла и объяснить ему загадку кажущегося противоречия между тем, что должно быть и тем что происходит. Наконец подвижник услышал голос, говоривший ему:

— Не испытывай того, что превышает твое разумение, и не силься проникнуть в тайны судов Божиих, потому что они — непостижимая бездна. Снисходя к твоей сердечной боли, Бог приоткроет тебе Свой промысел в одном из жизненных случаев. Ты же внимай тому, что увидишь.

И вот, как бы в видении, старец почувствовал что оказался над землей и таинственная струя воздуха принесла его к лугу, около которого проходила дорога. С другой стороны луга протекал источник и находилось старое дерево. Подвижнику велено было укрыться в дупле этого дерева и наблюдать, что будет происходить.

Вскоре к источнику подъехал на лошади один богатый человек. Он остановился попить воды и отдохнуть. Расположившись на траве, он вынул из корзины мешочек, туго набитый золотыми монетами. Пересчитывав их, он положил мешочек обратно в корзину и достал оттуда еды, чтобы подкрепиться. Не заметил он, что когда брал еду, кошелек выпал в траву. Богач поел, прилег вздремнуть, а потом, сев на лошадь, поехал дальше, не заметив, что мешочек с монетами остался в траве.

Вскоре к источнику приблизился другой прохожий. Он увидел мешочек с золотыми монетами, подобрал его и радостный ушел.

После непродолжительного времени показался третий прохожий, худой и плохо одетый — очевидно нищий. Он тоже остановился у источника, набрал водички, вынул булку из платка и сел подкрепиться. Еще не закончил он своей булки, как вдруг прискакал первый посетитель, богач, потерявший свой мешочек. С побагровевшим от гнева лицом он набросился на нищего и стал требовать от него возвращения своих золотых монет. Естественно, что нищий не зная в чем дело, стал отказываться и уверять богача, что его монет он никогда не видел. Богач, однако не поверил нищему, и, придя в неистовое состояние, стал жестоко избивать его, пока не убил. Обыскав одежды бедняка, он ничего не нашёл, и огорчённый ускакал.

Наблюдая все это из дупла, старец стал сокрушаться и плакать, что напрасно погиб нищий. И снова старец взмолился Богу: “Господи что означают эти события? Как может Твоя благость терпеть такую неправду: богач по рассеянности потерял свои монеты, случайный человек воспользовался ими, а невинный бедняк заплатил за них своей жизнью.”

Тогда Ангел Господень сошёл с Неба и ответил старцу:

— Не печалься и не думай, что это произошло вопреки воли Божией. Ибо всё в жизни случается или по попущению Божию, или для воспитания людей, или по Божиему домостроительству. Итак, слушай:

Тот, кто потерял золотые монеты, — сосед того, кто их нашёл. Последний имел сад, стоимостью в сто золотых монет. Богатый же, будучи жадным, заставил его отдать ему сад за половину стоимости. Пострадав от богача, сосед не зная кому жаловаться, стал молить Бога заступиться за него. Бог так и устроил: найдя золотые монеты, он получил то, что ему следовало.

Тот же бедняк, который, по-видимому, несправедливо пострадал, в свои юные годы сам совершил убийство. Потом он искренне покаялся в этом грехе и остальную жизнь проводил богоугодно. Тем не менее, мучаясь в душе за свой тяжелый грех, Он молил Бога послать ему такую смерть, которой он искупил бы свой грех убийства невинного человека. Конечно, милостивый Господь простил его, видя его полное исправление. Тем не менее допустил ему умереть насильственным способом, чтобы увенчать его страдальческим венцом, как тот сам просил себе!

Наконец, жадный богач, потерявший золотые монеты, был наказан за свое сребролюбие тем, что Бог попустил ему впасть в тяжелый грех убийства. Потрясенный этим случаем, он пришел в себя и с великой скорбью стал каяться. Потом, раздав свои богатства, он оставил мир и стал монахом в одном из монастырей.

Итак, в каком из этих трех событий ты усматриваешь несправедливость или слепой рок? Поэтому смирись пред Богом и в дальнейшем не испытывай судьбы Его, ибо Он все творит праведно и ведет к лучшему.

Закончив этот рассказ, Старец Паисий привел слова Псалма: “Праведен еси, Господи, и правы суды Твои” (Пс 118:137).

Церковь отмечала воскресенье “О слепом.” Старец — он тогда жил в келии Честного Креста при монастыре Ставроникита — лежал на кровати больным и истощённым — как по причине своей болезни, так и по причине голодания. Он встал и вышел на двор, расстроенный, что нечем было подкрепить свои силы.

В тот момент он посмотрел в сторону моря и видит, что с горизонта поднимается к небу темная точка, которая летит к его келии. Вскоре в ней он различил птицу, вроде коршуна или орла, державшую в когтях большую рыбину. Подлетев к келии, птица выпустила рыбу, и та, упав, подпрыгивала у ног Старца.

Тогда Старец пошёл в церквушку своей келии, и, помолившись, удостоверился, что это не искушение, а милость Божия. Славословя Бога, он возблагодарил и Пречистую за Ее заботу о себе. Затем, подобрав рыбу, он поджарил её и съел, этим укрепив свои силы.

Одно время Старец жил в скиту Иверского монастыря. Начался Успенский пост, и уже прошли восемь дней, в продолжение которых он ничего не ел. На девятый день поста какой-то пожилой монах, переносивший свои вещи в Иверский монастырь, попросил Старца ему помочь. Тот, несмотря на слабость, согласился и начал перетаскивать его вещи. Однако, когда возвращался, почувствовал сильное изнеможение и у него началось головокружение. Вдруг неожиданно предстал перед ним светлый юноша с сияющим лицом и подал ему корзину полную свежих фруктов, которым не был сезон. Старец поблагодарил его, а юноша исчез. Перекрестившись, Старец съел несколько фруктов и совершенно укрепился. Он, понял, что эти плоды принес ему Ангел и возблагодарил Господа.

— Нужно молиться за других с сокрушением и с душевной болью. И этого душа может достичь тогда, когда по смиренномудрию будет себя считать виновной в том, что случается с ближними.

— Но, Геронта, как вы можете быть виновны в том, что кто-то, например, разводится со своей женой в Афинах?

И Старец:

— Вот говорю себе: “Если бы я был святой, как древние отцы, и просил бы у Бога благодати им соединиться и любить друг друга, то Бог, обещавший слушать Святых, помог бы им. Но из-за того, что я не святой, Бог меня не слушает. Следовательно, я виноват, что разводится эта семья, и за другое зло, что бывает. Итак, я не виню никого, но осуждаю только себя за все: и тогда Бог помогает.”

Еще Старец говорил: “Четки — это как рукоятка ручного зажигания в механизмах, провернув которую несколько раз, мы прогреваем мотор, и он начинает работать сам. Нечто подобное происходит и при молитве по четкам. Мы произносим молитву, и согревается наша душа.” И в другой раз он сказал нечто подобное: “Непрерывно перебирайте четки, пока не растают духовные льды, чтобы привести в действие духовный механизм, когда сердце уже само будет творить молитву.”

Старец сказал: “Творить молитву мы должны везде. Как-то один водитель на Арнее сбил ребенка своим автомобилем. Ребенок совершенно не пострадал, потому что водитель творил молитву и во время езды.” И в другой раз он сказал: “Как находящиеся в опасности корабли посылают сигналы “SOS,” так и человек должен постоянно творить молитву: “Господи Иисусе Христе, помилуй мя.” Молитва должна быть простой.”

Молитва нуждается в подготовке. Старец всегда советовал: “Прежде молитвы читайте несколько строчек из Евангелия или Патерика. Так согреется ваша мысль и перенесется в духовную страну.”

Старец сказал: “Убегай от сильного врага — болтовни с людьми. Как облако закрывает солнце, так болтовня омрачает душу. Молитва должна быть радостью и благодарением, а не вынужденной и сухой формальностью. Молитва — это отдых. Душа не устает в молитве, ибо, беседуя с Богом, она отдыхает. Будем всегда начинать молитву с чтения Священного Писания, святоотеческих и подвижнических книг, потому что чтение услаждает ум и согревает сердце. Чтением согревается душа и переносится в духовный мир. Цель чтения состоит в том, чтобы ум усладил сердце и пошла сердечная молитва. Только сердечная молитва является молитвой, ибо совершается с болезнью и приносит результаты.”

Старец сказал: “Молясь, вы должны стоять со смирением и простотою маленького ребенка, дабы удостоиться отеческой заботы. Признавайте свою немощь и ничтожество, чтобы вас покрыла милость Божия, потому что как тень следует за предметом, так и милость Божия — за простотою и смиренномудрием. Тот, кто чувствует свою греховность и воздыхает из глубины души, выше того, кто может воскресить мертвого и своим учением помогать всему миру. Кто достиг познания своей духовной немощи, тот достиг совершенного смирения.”

В своей книге о святогорских подвижниках старец писал: “Спокойная ночная молитва приносит большую пользу своим безмятежием и очень полезна для нашего духовного возрастания, подобно тому как тихий ночной дождь много помогает всходу растений. Хочешь, чтобы твоя молитва стала сердечной и была принята Богом? Сделай страдание ближнего своим страданием. Даже одно сердечное воздыхание о своем ближнем приносит реальные плоды. Божественное извещение о принятии молитвы есть божественное утешение, которое человек чувствует после молитвы.”

Старец увещевает нас: “Годы проходят, люди стареют, поэтому не останавливайтесь на перекрестке. Выберите подходящий вам крест и несите его, идя одним из двух путей нашей Церкви. Последуйте за Христом на распятие, если хотите возрадоваться радостью Его воскресения.” Два пути Церкви, о которых говорит Старец, это брак и монашеская жизнь.

Старец сказал: “Сладок хлеб после поста. Сладок и сон после бдения. И после утомления на жестком камне отдохнуть можно лучше, чем в кресле.”

На вопрос, какие книги должен читать христианин, старец ответил: “Что нужнее: читать или исполнять? Подвиг ценнее знания.”

Беседуя с семинаристами, между прочим, он сказал и следующее: “Избегайте поводов ко греху. Приведу один пример. Если кто-либо болеет сахарным диабетом и не должен есть сладостей, может ли он этого избежать, шатаясь по кондитерским? Будьте внимательны к искушениям. Все начинается с мысли, которой мы увлеклись. Чем более духовен человек, тем меньше прав он имеет в жизни. Величайшая радость — это служение другому человеку и прощение ему ошибок. Принимающий благодеяние чувствует человеческую радость, а творящий его — радость божественную.”

Старец, обращаясь к юношам, сказал: “Только отсекая свои страсти, мы можем помочь и другим, чтобы и они их отсекли. Молитва должна совершаться и сердцем, а не одними только устами.”

Молодых людей старец убеждал: “Постарайтесь заполнить звуковую кассету сейчас, пока вы молоды, иначе же, когда состаритесь, то вперемешку с классической музыкой будет слышен и рок-н-ролл.”

Старец, обращаясь к юношам, сказал: “Духовная работа должна быть с малого возраста, потому что, когда человек молод, он может работать и имеет на это силы. Когда же он постареет, ему будет трудно работать. Теперь я питаюсь тем, что накопил в молодости. И вы работайте сейчас, пока молоды.”

Отец Паисий писал: “Юноша, который все свое сердце отдает Христу и сам с верою отдается опытному духовному старцу, легко совлекается ветхого человека, подобно молодой картошке, которая чистится очень легко. Пожилой же, если он не очень прост и смиренен, подобен старой картошке, которая трудно очищается. Она еще должна быть вареной и чиститься теплой.”

Старец сказал: “Постарайтесь отсечь страсти и устранить недостатки, которыми наполнено ваше сердце. Все звери мира внутри него. Когда мы отсекаем свои большие страсти, легко пропадают и малые. Живите в непрестанном славословии и благодарении Бога, ибо величайший грех есть неблагодарность, и худшим из всех людей является неблагодарный.”

Еще старец говорил: “Если провода ржавые, сколько ни дави на вилку, ток не пойдет.” “Насколько очистишь провода, настолько и воспримешь Божественное просвещение.” “Сначала я распутаю мотки, а потом уже буду вязать четки.” “Наше духовное преуспеяние, как и спасение, зависит от нас. Никто другой спасти нас не может.” “Вышняя награда получается милостыней. Этого вышнего жертвенного духа не имеют те, у кого сердце ледяное. Но, к счастью, есть и у них добрая закваска.” “Когда человек делает что-либо от всего сердца, то есть любит то, что делает, тогда он душевно не устает.” “Добро побеждает по-доброму.” “В простоте проходите путь своей жизни.” “Телесное увечье может уцеломудрить душу.” “Мы сдаем экзамены, чтобы пройти в вечную жизнь. Мы должны набрать хотя бы проходной бал.” “Бог трудится для нашего блага. Но мы дадим ответ, потому что не работаем в этом направлении.” “Не будем оправдывать себя, чтобы не препятствовать Божественной благодати.” “Богу служат, а не учатся.” “Зло начинается с недостатка веры в иную жизнь.” “Верующая и благоговейная женщина ценнее, чем икона какой-нибудь святой, ибо эта женщина — живая икона”!

“Когда человек уверен, что он действительно хуже всех, тогда одно “Господи, помилуй,” сказанное им о мире, равно по силе тысяче “Господи, помилуй” других людей, не имющих смирения. Молитва должна стать для всех нас необходимостью. Будем молиться за нуждающихся в молитве и за весь мир. Разделим свою молитву на три части: одна — за нас самих, вторая — за живых и третья — за усопших. Будем регулярно подавать на проскомидию свои имена, чтобы иерей поминал их у святого жертвенника. Не будем доверять самим себе. Самоуверенность есть большое препятствие для Божественной благодати. Когда мы все возлагаем на Бога, тогда Он непременно нам поможет.”

Один посетитель отца Паисия спросил у него, почему он не чувствует Божественного Причащения так, как чувствовал его, будучи маленьким, и старец ему ответил: “Если у тебя есть дети, ты можешь это понять. Отец дает маленьким детям сладости. Позже, когда они вырастут, они должны будут покупать сладости сами. Так и Бог вначале дает благодать Свою даром, но потом желает нашего личного подвига, чтобы мы почувствовали Божественное Причащение.”

Духовная работа тяжела и бесконечна. Старец, беседуя со своими посетителями, приводит следующий пример: “Как вырезанная из дерева икона кажется незаконченной, если рассмотреть ее под увеличительным стеклом, так и душа человека несовершенна настолько, насколько открываются у человека глаза души и становятся подобными телескопу.” И дополняет: “Каждый человек — либо зеркало, либо — крышка от консервной банки: если на него не упадут солнечные лучи, он не засияет.”

Старец говорил: “Сердце очищается слезами и воздыханиями. Одно воздыхание с болью душевной равнозначно двум ведрам слез. Будем плакать о своих грехах, надеясь всегда на любовь и милость Божию. Погрузим душу в источники слез. Не ограничивайте молитву только словами. Сделайте всю свою жизнь молитвою к Богу.”

Старец утверждал: “Благодать Божия — это не цистерна, в которой со временем заканчивается вода, а неисчерпаемый источник.”

Старец призывал: “Будем всеми силами подвизаться, чтобы улучить рай, потому что без подвига никто не может войти в него. Врата рая очень узкие, и не слушайте говорящих вам, что все мы спасемся. Это дьявольская сеть, чтобы мы не подвизались. Это ему на руку.”

Чтобы духовный подвиг принес плоды, требуется несколько условий. Об этом старец так говорил: “Тот, кто долго подвизается и не видит духовного преуспеяния, горд и эгоистичен. Духовное преуспеяние там, где много смирения, которое восполняет все. Духовное преуспеяние имеет тот человек, который чувствует, что внутри него все мерзко и непотребно. Усердный и ревностный подвиг с чувством своего убожества и надеждою на Бога — это духовный кислород. Все это придает надежность духовному подвигу.”

Старец учил: “Будем всегда подвизаться с желанием и ревностью, чтобы не опечаливать и не огорчать нашего Ангела Хранителя, который день и ночь пребывает в суровой борьбе, чтобы передать нашу душу чистой в руки Божии. Не допустим, чтобы он шел к Богу с пустыми руками. Не отдавайте своего сердца суетным и привременным вещам мира, и не тратьте напрасно на них свое время, ибо в День оный мы дадим ответ. Время нам дано Богом, чтобы употребить его должным образом. Отдадим все наше сердце Богу, а не миру. Бог не требует от нас ничего, кроме чистого сердца. Отдавший свое сердце миру — враг Божий.”

“Бог не хочет, чтобы мучилось Его создание. Даются, однако, искушения для усовершенствования. Когда усовершенствуется человек, тогда прекращаются и искушения.”

Апостол Пётр в своём 1-м Послании, в V главе, прекрасно даёт нам понять в этом случае — и то, в чём обвиняет, и то, что мы должны делать: “все же, подчиняясь друг другу, облекитесь смиренномудрием, потому что Бог гордым противится, а смиренным даёт благодать.” Итак, “смиритесь под крепкую руку Божию, да вознесёт вас в своё время. Все заботы ваши возложите на Него, ибо Он печётся о вас” (1 Пет 5:5-7).

На тему испытаний Старец писал: “Те, кто родились калеками, или стали калеками по вине других, или по своей собственной невнимательности, если не ропщут, но смиренно славят Бога и живут со Христом, будут причтены Богом к исповедникам.”

“…Есть в мире великое зло, не замечаемое нами: это не понимание путей промысла Божия и в результате этого — ропот. Бог не попускает испытаний, из которых не вышло бы чего-нибудь хорошего. Когда калека примет с радостью посланное ему испытание, тогда Бог причислит его к праведникам."

“Бог дает нам множество возможностей заработать рай, но мы эти возможности не используем и не принимаем. Будем принимать все испытания с терпением и смирением, благодаря и славословя Бога. Будем стараться быть всегда с Богом и не удаляться от Него, ибо вдали от Бога нет спасения.”

“…Бог попускает некоторым праведникам быть оклеветанными для того, чтобы виновные не приходили в отчаяние. Великая любовь Божия, чтобы не погибла какая-нибудь немощная душа, попускает и праведникам быть осужденными и оклеветанными, но в конце бывает являема истина.”

“…Часто мы просим у Бога то одно, то другое, но Он не отвечает нам. Чтобы Он ответил на наше прошение и дал просимое нами, мы, прежде всего, должны иметь смирение. Все мы, и дети, и взрослые, имеем много эгоизма и не принимаем ни указаний, ни замечаний. Все мы знаем сами, все мы мудрецы. Когда в нас господствует эгоизм, то достаточно и малого повода для большой ссоры. Мы открываем дверь сатане, и он входит в нашу семью и разрушает ее. Оставьте незамеченным то, что вы видите и слышите в тот момент. Ваш совет не помогает, а еще больше разжигает огонь. Только немного потерпите, помолитесь, и, когда другой успокоится, тогда только будет возможно взаимопонимание. Рыбак не рыбачит в шторм, а ждет, когда успокоится море.”

Один епископ сказал Старцу:

— Геронта, меня искушает помысел теми уступками, которые наша Патриархия делает Ватикану, так что я хочу перестать поминовение нашего Патриарха. Что вы скажете?

— Прежде чем ответить на ваш вопрос, я хочу спросить: Патриархия делает эти уступки потому, что так верует, или по необходимости и под давлением обстоятельств?

— Геронта, не знаю этого, — ответил епископ.

— Э-э! Ваше преосвященство, а именно это имеет решающее значение в данном вопросе!

Имеет большое значение — делать то, что мы признаем правильным, или уступаем обстоятельствам. Сегодня мы познаем множество наук. В домах у нас большие библиотеки, подержим в руках Библию или “Добротолюбие,” а на практике — ничего.

Один мусульманин здесь, во Фракии, за один день прочитав Евангелие, воодушевился верой, что Иисус Христос — истинный Бог. Из всего, что он прочел там, он понял всего лишь три вещи, а именно: что нужно: а) любить Бога и постоянно молиться Ему; б) любить своего ближнего и в) терпеть всё, что случается в жизни. Поняв это, он пошёл и крестился. С этого дня он старался сохранять эти три вещи, которые понял.

Ходжа и другие мусульмане — среди них и его родители — когда увидели, что он стал христианином, объявили ему войну и не давали ему покоя. Но он на практике осуществлял те три вещи, которые понял. Он часто молился Богу, любил всех людей и безропотно все терпел. Мусульмане удивлялись его доброте и терпению, и тоже начали веровать во Христа и креститься. Так этот человек помог как себе, так и своим товарищам.

Мы же, однако, не исполняем того, что знаем, но продолжаем наполнять свою душу все новыми знаниями, от чего помрачаемся, так что едва можем помочь себе, ибо принимаем суетные помыслы. Своего “мусульманского” образа мыслей мы никак не можем сделать “православным.”

Однажды на Святую Гору пришёл к Старцу отец девочки, болевшей раком, которой врачи дали срок жизни в несколько месяцев. Отец принес некоторые вещей своей дочери, чтобы “батюшка” перекрестил их, и попросил Старца помолиться за его дочь.

Старец говорит ему:

— Я буду молиться, но и ты, как отец, должен принести Богу какую-нибудь жертву, потому что жертва любви сильно “располагает” Бога к помощи.

Отец спросил:

— Что же пожертвовать, Геронта? Старец говорит:

— Какие у тебя страсти? Пожертвуй одной из них. Будучи мало духовным, отец отвечает:

— Не знаю, нет никакой страсти... Тогда Старец спрашивает:

— Сигареты куришь?

— Да, — ответил тот.

— Итак, брось курить по любви к своей дочери, и тогда Бог вылечит ее.

Тот пообещал это сделать и, действительно, бросил курить. После этого девочка начала постепенно поправляться, пока совершенно не выздоровела. Позже врачи подтвердили полное восстановление её здоровья.

После какого-то времени отец, очевидно, забыв про свой обет, снова начал курить. Одновременно с этим рак стал возвращаться к дочери, так что она пришла в предыдущее тяжёлое состояние.

Тогда отец снова едет на Святую гор и идет к Старцу.

Старец, строго глядя на него, говорит:

— Если ты, будучи отцом, не имеешь достаточно благочестия, чтобы пожертвовать своей страстью и спасти жизнь своего ребёнка, то я ничем не могу помочь тебе.

Старец настойчиво подчёркивал, что человек не в праве говорить “не могу,” можно лишь сказать: “я не люблю” или “я не хочу.”

Когда люди, обладаемые какой-либо страстью, говорят, что какая-то сила мешает им делать добро, должны знать, что эта сила ничто иное, как их собственная сила, которая дана им для любви, но стала действовать в ошибочном направлении. И поскольку они любят свои страсти, то, естественно, не хотят их отбросить, потому что то, что любишь — не хочешь потерять.

Следовательно, возненавидя свою страсть, нужно найти нечто лучшее и возвышеннее, чем можно было бы заменить ее. Ибо, если человек не может найди нечто лучшее для себя, то он и не будет знать, куда направить свою любовь и свои силы, и от этого будет страдать.

Часто приезжают ко мне люди и говорят:

— Геронта, я курю, и не могу бросить сигарету. Что мне делать?

Старец спрашивает: — Хочешь ли бросить?

Получаю ответ: — Да, Геронта, я делал много попыток, но безрезультатно.

Тогда я говорю: — Э, было такое! … С этого момента больше не кури, и Бог тебе поможет.

Человек, подверженный страсти, обычно возражает:

— Никак, Геронта, не могу!

Тут Старец, прерывая его, прежде чем тот закончит фразу, повелительно говорит:

— Не существует “никак,” исполни это и все! Не поддавайся помыслам, которые тебе внушают, будто ты не справишься с этой привычкой.

Этим Старец внушал каждому из нас, что мы — самовластны. Если стали рабами какой-то страсти, то по собственному соизволению. И если остаемся ее рабами, то лишь по привязанности к ней, поскольку нам приятно находиться в рабстве.

Но когда мы полюбим нашу свободу и пребывание со Христом, тогда, с этого момента, когда захотим это, мы освобождаемся от страсти и становимся детьми Бога. Это доказывает, что мы самовластны. К тому же, Христос давал Свои заповеди обычным грешникам и, следовательно, рабам греха. Им-то Он велел освободиться от ига греха и приблизиться к Нему. Блуднику говорил: “Не блуди,” вору: “Не воруй,” а неправомыслящему: “не осуждай.”

Итак, необходимо:

• сознать, что мы добровольно предали себя страсти и потому больны,
• возненавидеть свою страсть, которая нас губит,
• возлюбить Бога и добродетель.

Это поставит нас на путь к нравственной свободе и подлинному счастью.

Старец сказал: “Величайшая болезнь нашего времени — это приносящие беспокойство суетные помыслы мирских людей. Эту болезнь исцеляет только Христос при помощи душевной тишины, но нужно, чтобы человек покаялся и обратился ко Христу.”

Отец Паисий указывает на духовную опасность, происходящую от мирского духа, господствующего в христианах нашего времени. По словам старца, люди расслабляются духовно, и может угаснуть православный подвижнический дух нашей Церкви. “Здесь мы должны быть внимательны, потому что, кроме того, что налицо большое расслабление, современные люди дошли до того, что создают еще и законы, потворствующие ему, и принуждают подвижников их исполнять. Поэтому подвизающиеся должны не только не поддаваться влиянию мирского духа, но и не сравнивать себя с мирянами, и не думать, что они святые. Иначе же они сами впадут в расслабление и кончат тем, что станут хуже и самых распущенных мирян.”

Старец писал: “Сильный мирской дух, господствующий в современном человеке, обративший все его старания на то, как жить лучше, с большим комфортом и меньшим трудом, к сожалению, повлиял и на большинство духовных людей, которые пытаются стать святыми, употребив как можно меньше труда. Но такого не бывало никогда, ибо “святые дали кровь и приняли Дух.” И сердце ныне, радуясь обращению христиан к Святым Отцам и изумляясь молодежи, которая в стремлении к своим идеалам, посвящает себя монашеству, в то же время болит, потому что видит, как весь этот добрый человеческий материал не находит подходящей духовной закваски, не поднимается это духовное тесто, и кончается тем, что хлеб из этого не вскисшего теста получается пресным.”

Мирские люди интересуются внешним, а о внутренней жизни совершенно не подозревают. Их образ мысли старец изобразил следующим примером: “Мирские люди не хотят, чтобы у них во дворе были мусор и грязь, поэтому подметают двор и наводят порядок до тех пор, пока не будет все чисто. Собранный мусор они заносят в дом, чтобы он не был виден со двора. Так делают мирские люди. А внутри пусть будет мусор, но не снаружи, потому что это видят люди. А духовные люди, напротив, вычищают дом, выбрасывая мусор и не интересуясь тем, что скажут другие.”

“…Насколько удаляются люди от простой, естественной жизни и предаются роскоши, настолько они умножают и свой страх за завтрашний день. И насколько развивается мирская вежливость, настолько же теряется простота, радость и естественная человеческая улыбка.”

“…Диавол всегда внушает нам сравнивать себя с тем, кто хуже нас.”

Признак подлинной духовности священнослужителя тот, что он очень строг по отношению к себе, а к другим — снисходителен. Как правило, он не будет использовать против других каноны Церкви!

Если иерей имеет много духовных чад, между которыми есть люди отличающиеся благоговением, то ему следует более заниматься благоговейными чадами, ибо эти, в свою очередь, потом помогут и другим.

В какой мере человек соединяется со Христом, в такой мере он перестает бояться.

Одному посетителю Старец посоветовал идти поисповедоваться. Тот возразил:

— Геронта, что толку в том, что я поисповедуюсь, а потом снова нагрешу?

Тогда Старец объяснил ему:

Старец сказал: “Послушание — это ключ от дверей рая. Но только послушание, а не солдафонство, то есть вынужденное подчинение и молитва из-под палки. Никто не исцелился сам и никто не спасется без послушания. Послушание и природная простота ведут к святости кратким путем. С одним простецом, ухаживавшим за больным бедняком, случилось следующее. Однажды больной попросил дать ему покушать рыбки. Простец спустился к берегу моря и вошел в стоявший там при море храм, поднял руки к небу и в простоте помолился: “Христе, дай мне, прошу Тебя, рыбку для человека.” И, о чудо! Тут же оказалась в его руках рыба! Благодаря Бога, он отнес ее больному.”

“… Сегодня люди сходят с ума и не понимают, что делают, утратили почву под ногами. И это оттого, что никто не желает контролировать себя, каждый хочет жить бесконтрольно, по своей воле. Но это ведет к полной катастрофе, потому что, да, Бог даровал человеку свободу поступать, как он хочет, однако даровал ему и разум, чтобы он понимал свою ограниченность и границу, между правильным и неправильным. Когда человек поступает самонадеянно, не учитывая своей немощи, тогда он делает ошибки. Многие люди хотят все постичь человеческой логикой, а то, что их разум не понимает, они отвергают. Вместо веры и Божественной благодати они руководствуются своим плотским умом, от чего и расстраивается общественная жизнь. Это — страшная вещь!”

Поэтому, людям, приходящим ко мне за советом, я советую:

• осознать свою отчужденность от Бога;
• покаяться в ней, и
• смиренно поисповедаться.

“…Трагично, что сегодня более, чем когда-либо, люди принимают демонские внушения и демонизируются. Они смогут освободиться от этих внушений только следуя советам, который я изложил выше.”

Объясняя этот случай, Старец пояснил: Если бы пророк Даниил имел плохие помыслы, то он скорее ответил бы царю: “Не стыдно ли тебе, тиран, что ты меня, невинного, бросил на съедение львам, и теперь спрашиваешь как мои дела?” Но Даниил имел всегда хорошие помыслы и ответил кротко, потому и Бог вразумил львов не трогать его.

Подобным образом, когда три отрока по приказу Навуходоносора были несправедливо брошены в печь, они не имели плохих помыслов и не роптали: “Почему Ты, Боже наш, в то время как мы любили Твой закон, Ты не заступился, и нас бросили в печь?” Но вместо этого они обвиняли самих себя, а Бога славословили, говоря: “Благословен еси Господи, Боже отец наших, и хвально и прославлено имя Твое во веки. Ибо праведен Ты во всем, что сотворил нам... и суды истины сотворив во всём, что навёл на нас, потому что по истине и по суду навёл Ты всё это на нас за грехи наши, ибо согрешили мы и поступали беззаконно, отступив от Тебя и во всём согрешили и заповедей Твоих не слушали и не соблюдали, и не поступали, как Ты повелел нам, чтоб нам было благо” (Дан. гл. 3 — молитва трех отроков).

Видите, — пояснил Старец, — какой добрый помысел, основанный на смирении, имели те три отрока? Один хороший и смиренномудрый помысел и львов делает ягнятами и чрезвычайно разожженную печь превращает в райскую росу и прохладу. Поэтому всем нашим проблемам нужно противостоять терпением, добрыми помыслами и смирением, тогда благодать Божия будет помогать нам.”

Однажды пришел мальчик, лет семнадцати, и постучал, чтобы я открыл ему. Было еще утро. Я выхожу и подхожу к проволоке.

— Я хочу видеть отца Паисия, — говорит он мне. Я, чтобы немного испытать как он настроен, говорю ему: Его нет здесь. Он ушел на Карею купить сигарет.

— Хорошо, я его подожду, отвечает мальчик, имея всегда в уме хороший помысел.

— Уходи! — говорю ему. — Зачем ты его ждешь?

— Нет, батюшка, я хочу его увидеть! — настаивал мальчик. Этот молодчина был хорошо настроен, и я не мог смутить его, несмотря на то, что долго его терзал. Он не принимал плохого помысла. Это была хорошая душа.

В другой раз пришел один человек и просил меня помолиться за его ребенка, который был тяжело болен. “Я что-нибудь сделаю, сказал я ему, — но должен и ты помочь. Конечно, ты не умеешь ни молиться, ни поститься, ни класть поклоны и т.д. Но избавься от одного своего недостатка.”

— Какого недостатка, батюшка? — спросил он меня.

— Брось курить, — сказал я ему. Он внимательно выслушал меня, и, когда я открыл ему церковь, чтобы он зашел и приложился к иконам, незаметно для меня он оставил на одной стасидии пачку сигарет и зажигалку. Тот же час пришел другой, вошел в церковь, поглядел из любопытства и вышел наружу. Он пошел и сел вот на эту каменную приступку, которая у стены церкви, зажег сигарету и курит без зазрения совести. Я вышел наружу и увидел его.

— Ба, дорогой, да ты куришь здесь, где церковь? Иди вон туда, под деревья, и кури там, а не здесь! — говорю я ему. Но он имел плохие и лукавые помыслы, и ответил мне с наглым видом:

— Тебе-то какое дело до того, что я курю? Ты куришь в церкви, а я, куря снаружи, поступаю плохо? Я ему снова сказал чтобы он ушел отсюда, но он упирался и говорил мне те же слова. “Но что он говорит?” — спросил я себя. Я не мог его понять. Вхожу в церковь и вижу пачку сигарет, оставленную исстрадавшимся отцом. Я тут же догадался, что этот человек неправильно меня понял и думал, что это мои собственные сигареты, и я курил в церкви! Я ему объяснил, что случилась на самом деле, но он имел дурной помысел. У него не было желания получить пользу. Он искал оправдания своему злу, чтобы сохранить его в себе. А тот мальчик, как я сказал прежде, имел хороший настрой.”

Старец сказал: “Сатана до последнего нашего вздоха не перестанет сеять в нашем уме лукавые и нечистые помыслы. Не будем придавать им значения. Оставим их пролетать мимо нас, как пролетают птицы в воздухе. Пустим в ход фабрику добрых помыслов. Что мы дадим ей, то и получим. Дадим железо — и получим железо. Дадим золото — золото и получим. Увиденное нами зло будем всегда превращать в добро. На все будем смотреть с простотою. Один монах, простой в сердце, увидев на одном японском радиоприемнике знак плюс, подумал что это крест. Что он сделал? Он не осудил японцев, поставивших на радиоприемнике крест, но сказал: “Слава Богу за то, что и японцы стали христианами.” Если вам случится быть в какой-нибудь компании, где не говорят о духовном, молчите и не придавайте значения тому, что говорят, а тайно творите молитву. Так и молитва будет совершаться за тех, кто пустословит, и вы не получите вреда.”

Снова сказал старец: “Не удерживайте в себе пришедший плохой помысел, ибо он наносит вред. Он подобен мухе, садящейся на мясо и откладывающей яйца. Вскоре в мясе появляются черви. Так и плохой помысел, когда он остается в уме, причиняет большой вред.”

Одному молодому человеку, который хотел стать его послушником, старец сказал: “Когда ты сам не имеешь благих помыслов, то чем тебе поможет старец? Если, для примера, человек по немощи делает зло, ты его осудишь за это. Теперь, если он при помощи Божественной благодати совершает какое-нибудь чудо, ты скажешь что он колдун, и поэтому сотворил чудо. Так думает человек, имеющий плохие помыслы.”

Старец сказал: “Хульные помыслы подобны самолетам, которые досаждают нам своим шумом против нашей воли, и мы не можем им помешать. Сильнейшая противовоздушная оборона — это псалмопение, ибо оно является и молитвою ко Христу, и презрением к диаволу.” В другой раз он сказал: “Хульные помыслы изгоняются только равнодушием и презрением к ним. Когда они нас атакуют, будем петь. Они не наши, а чужие. Они приходят извне, подобно шуму самолетов.”

Двое паломников спросили старца, несут ли они ответственность за те помыслы, которые атакуют их ум, и он ответил им: “Я нахожусь здесь, а надо мной летят самолеты. Воспрепятствовать самолетам я не могу, и поэтому не ответственен за это. Но если бы я начал строить аэродром, тогда бы я взял ответственность на себя.”

Старец сказал: “Благой Бог оставляет демонов свободными на некоторое время, чтобы они помогали нам своей злобой сдавать духовные экзамены на земле и достигать вечной небесной жизни. Пока живет человек на земле, он имеет возможность сдавать эти духовные экзамены. Переэкзаменовки не бывает. Итак, будем подвизаться, чтобы набрать духовный бал и пройти в рай.”

Пять изречений отца Паисия о помыслах: “Когда человек не принимает помыслов диавола, он поступает правильно.” “Мы будем иметь благие помыслы тогда, когда все будем видеть чистым.” “Столько силы, сколько имеет благой помысел, не имеет никакой подвиг.” “Чистое сердце и чистые благие помыслы приносят душевное здоровье.” “Плохой помысел препятствует Божественной благодати.”

Старец писал: “В начале духовной жизни подвизающийся прогоняет плохие помыслы духовным поучением, непрестанной молитвой и усердным подвигом. Потом приходят уже только благие помыслы. Позже останавливаются и благие помыслы и чувствуется некая пустота, и затем приходит к человеку Божественное просвещение.”

— Из опыта я познал, что в этой жизни люди разделяются на две категории. Третьей не существует: человек будет или в одной категории, или в другой. Одна категория людей подобна мухе. Муха имеет ту особенность, что всегда садится на всё грязное. Например, если в саду много благоухающих цветов, а в углу сада животное сделало нечистоту, она пролетит весь прекрасный сад, не садясь ни на один из цветков. Только когда увидит где-то нечистоту, тогда сразу спустится и сядет на неё и начнёт копаться в ней, наслаждаясь зловонием, возникающим от ворошения, и не может оторваться.

Если бы она могла говорить, и ты, поймав ее, спросил, знает ли она, где в саду находятся розы, то та ответила бы, что не знает, что это такое. “Я, — скажет, — знаю, где есть помойки, туалеты, нечистоты животных, грязь...” Подобным образом и в жизни, есть люди, похожие на муху. Эта категория людей, которая научилась о всем думать отрицательно и всюду находить злое, не замечая и игнорируя все доброе.

Другая категория людей похожа на пчелу. Особенность пчелы — находить и садиться на красивое и сладкое. Скажем, например, что в грязном помещении, кто-то в углу поставил вазу с цветком. Если залетит туда пчела, она пролетит мимо всего грязного и не сядет до тех пор, пока не найдет цветок и только там остановится.

И если бы ты поймал эту пчелу и спросил, где там мусор или помойки, она ответит, что ничего такого она не заметил, зато вот там есть гортензии, а там — розы, а еще дальше — фиалки, там — мёд, а вот там — сахар… Она окажется знатоком всего доброго и не будет иметь совершенно никакого понятия о чем-либо дурном. Добрые помыслы и думают и видят хорошее.

Так и человек находится или в категории мухи, или пчелы. И закончил Старец:

— Когда ко мне приходят люди и начинают обвинять других, я привожу им этот пример и предлагаю выбрать, в какой категории они хотят находиться, и соответственно определить и тех людей, которых обвиняют.

Однажды пришёл ко мне молодой человек, у которого не было хороших помыслов, и просил принять его в послушники. Я объяснил ему:

— Я здесь не держу послушников. Во-первых, потому что из-за многого народа, они будут гарсонами, стараясь получить выгоду, а не монахами, заботящимися о духовном. Во-вторых, пребывая много лет в монашестве, я приобрёл немного доброго, а также немного немощей, которых пока не смог изгнать. И если ты придёшь сюда, сказал я ему, то и от доброго (посты, бдения, молитва и т.д.) повредишься, ибо ты не сможешь им следовать, и от немощей моих опять повредишься, ибо не сможешь их терпеть. И потому не могу принять тебя.

Услышав это, он пошел обходить другие монастыри.

Через несколько дней, когда я сидел на дворе и ел два помидора с кусочком сухаря, я стал размышлять о благодеяниях Божиих ко мне. Стал я размышлять, что Бог даровал мне прекрасный домик в столь красивом месте, чему могут позавидовать многие богатые, желающие иметь такой домик для отдыха. Подумал я, что этот домик — мой, — без ежемесячной арендной платы, из-за которой другие люди столько трудятся. Кроме того я имею ежедневную пищу, для приобретения которой я не должен трудиться на фабрике, как другие. Что я живу в таком святом месте, где столько хороших братьев. Размышляя о всем этом, меня охватило такая слёзная жалость за мою неблагодарность о великих благодеяниях Божиих. Плача, я не смог дальше вкушать свою пищу.

Когда я находился в этом состоянии умиления, неожиданно подошел к загородке тот молодой человек, который несколько дней назад просил, чтобы я принял его в послушники.

Чтобы он не видел меня плачущим, я тотчас вошёл в свою келию, умыл лицо и, прибравшись, пошёл открывать калитку.

Очевидно, соблазнившись моей задержкой, он говорит мне:

— Так что, так, э? И ты считаешься аскетом! Мясо ел и, как только меня заметил, сразу скрылся, чтобы я не увидел тебя. Теперь-то я понял, кто ты на самом деле!

Ошарашенный таким обвинением, я рассмеялся и не пытался оправдаться. Удивился я только тому, как он легко поддался плохим помыслам.

Еще старец говорил, что от содержания помыслов выявляется духовное состояние человека. Однажды в парке одного города сидели трое человек и беседовали. Вдруг мимо них быстро, почти бегом, прошёл юноша, и они стали размышлять.

Один подумал: “Кажется, он что-то украл, и бежит, чтобы его не схватили.” Другой подумал: “Кажется, у него должно быть свидание с девушкой, и, опаздывая, он торопится.” Третий же подумал: “Наверное, он псаломщик в церкви, и бежит, чтобы успеть к началу службы.”

Видите, об одном и том же лице, три человека приняли различные помыслы. Только один, принявший хороший помысел о брате, получил пользу. В то время как другие духовно повредили себе.

Старец всегда настаивал, говоря нам: Когда брат имеет дурной помысел, нам нужно постараться его исправить своей добротой и смирением. Это — наш долг. К сожалению сегодня многие люди и даже духовные лица не борются со своими порченными помыслами. Они или соглашаются с теми, кто думает плохо, или ещё хуже портят их помыслы.

Приведу тебе пример, чтобы ты понял, как они действуют.

— Э, разве ты не знаешь его? Только теперь ты узнал, какой он на самом деле! Отстранись от него, не обращая на него внимания.

Так пожаловавшийся брат как будто успокаивается, послушав своего духовника, однако его испорченный помысел против брата закрепляется. Позже приходит к духовнику другой брат и жалуется на предыдущего. Духовник успокаивает его тем же неправильным способом, и закрепляет его плохой помысел на брата.

Я, — говорит Старец, — если захочу, таким способом и диавола успокою — не только братьев. Но смотри, что потом случается, поскольку действует Божественная правда.

Так как братья продолжают иметь испорченный помысел один на другого, то доходят до такого накала, что начинают обвинят друг друга: “Ах ты такой! — Даже и духовник, с которым я беседовал, имеет о тебе такое же мнение.” И тут оба они устанавливают, что духовник, желая каждому угодить, подтверждал их взаимные подозрения.

Результат: духовник обоим повредил образ мыслей.

Я же стараюсь поступать совсем иначе. Например, приходит ко мне глава семьи и в большом волнении начинает обвинять свою жену во многих неприятностях и ссорах, которые случаются в его семье. В сущности он говорит то, что принял от своих плохих помыслов.

В результате этого оба супругов понимают, что я был строг с ними, чтобы исправить их недостатки и плохие помыслы, и что цель моя была восстановить в них любовь.

Когда я жил в Катунаках, однажды во время ночной молитвы мною начала овладевать небесная радость. Одновременно моя келия, чью тьму лишь слегка освещал дрожащий свет свечи, начала мало-помалу наполняться прекрасным голубоватым светом. Этот таинственный свет был чрезвычайно сильным, однако, я чувствовал, что мои глаза выдерживают его яркость. Это был Нетварный Божественный Свет, который видели многие старцы Афона! Много часов я пребывал в озарении этого дивного света, не ощущая земные предметы, и находясь в духовном мире, совсем отличным от здешнего, физического.

Находясь в этом состоянии и принимая посредством того Нетварного Света небесные ощущения, я провёл многие часы, не ощущая времени. Но вот, понемногу начал исчезать этот благодатный Свет, и я пришёл в себя. Испытывая голод, я съел сухарь и глотнул немного воды. Будучи усталым, я сел отдохнуть, и чувствовал себя, словно животное. Это сознание моего ничтожества, что я полностью подобен скотине, во мне родилось от пережитого мною состояния. Из духовного мира я сразу спустился в свое жалкое состояние и, видя разницу, я осуждал себя и чувствовал отвращение к себе.

С такими чувствами я вышел наружу, и мне показалось, что еще была ночь и полнолуние. В то время случайно проходил некий брат, и я спросил его:

— Э, брате, что происходит? Как будто сегодня опаздывает рассвет. Который час? Брат, удивлённый, переспросил:

— Отец Паисий, что ты сказал? Я не понял.

Тогда только я сообразил, что случилось: уже было около десяти часов утра и казавшееся мне “полнолунием” на самом деле было солнце.

Таким образом Нетварный Свет настолько был сильным, что в сравнении с ним солнечный свет казался как ночь в полнолуние! Тем не менее мои глаза получили способность выдержать яркость того света.

Рассказав этот случай мне, Старец повелел мне уйти, потому что к нему пришли другие паломники. Уходя к себе, по дороге, я почувствовал своё во всём скотское состояние.

“Главнейшая обязанность человека — любить Бога и потом своего ближнего, и более всего — своего врага. Если мы возлюбим Бога так, как нужно, то мы сохраним и все другие Его заповеди. Но мы не любим ни Бога, ни своих ближних. Кто же сегодня интересуется другим человеком? Все интересуются только самими собой, но не другими, а за это мы дадим ответ. Бог, Который весь есть Любовь, не простит нам этого равнодушия по отношению к ближним.”

“Добрый христианин любит сначала Бога, а потом и человека. Избыточествующая любовь изливается и на животных, и на природу.” То, что мы, современные люди, разрушаем окружающую среду, показывает, что мы не имеем любви.

Старец является жизнеописателем святого Арсения Каппадокийского, который славился своею любовью к людям. Об нем Старец Паисий писал: “Жизнь отца была святой и, подобно духовному генератору, который приводила в движение великая и всеобъемлющая любовь Божия, всегда чудесным образом сообщала благодать Божию не только христианам, но и туркам, и верующим, и неверующим.”

Старец сказал: “Кто от чистой любви труждается ради своего ближнего, тому само утомление приносит отдых. Тот же, кто любит себя самого и ленится, утомляется от своего бездействия.” Мы должны обратить внимание на то, что должно побуждать к делам любви, как нам указывает старец. Я должен утруждаться ради другого от чистой любви, и ничего более не имею в виду. Многие проявляют свою любовь по отношению к некоторым людям, и тут же делают их подвластными себе.

Старец сказал: “В любви к нашему ближнему сокрыта наша великая любовь ко Христу. В нашем благоговении перед Богородицей и святыми тоже сокрыто наше великое благоговение перед Христом.” Этим сохраняется христианская любовь и качественно отличается от любви мирских людей.

Милостыня — это выражение любви. Современные христиане почти забыли эту добродетель. Старец напоминает не только о ее необходимости, но и о ее духовных плодах: “Духовного изменения, которое происходит в душе, и сердечного ликования от одной только милостыни или благодеяния ближнему, не может дать даже величайший лекарь, если ты и дашь ему целый мешок долларов. Пенсионеры пусть жертвуют своими временем и деньгами, чтобы спасти беззащитных детей какой-нибудь разбитой семьи.” И в другой раз он сказал на ту же тему: “Если бы человек хорошенько исследовал душевную пользу и внутреннее ликование, которое он чувствует даже в этой жизни и от одного маленького благодеяния, сделанного своему ближнему, тогда бы он упрашивал ближнего принять это благодеяние, и даже был бы ему за это благодарен. Ибо изменение, которое происходит в душе, и радость, которое чувствует сердце милостивого человека, даже и от одного кусочка хлеба, поданного сироте, не может дать ему никакой величайший лекарь, даже если и заплатить ему целый мешок долларов.”

Старец пишет: “Когда я приехал на Святую Гору, я обошел Сад Богородицы, как обычно делают все новоначальные, чтобы найти благоуханные цветы Божией Матери (святых старцев), дабы позаимствовать у них немного духовной пыльцы.” Будем прославлять Бога за то, что и сегодня многие христиане ищут этой духовной пыльцы. Есть, конечно, и такие, которые, хотя и религиозны, но не ищут ее, потому что их идеал — это внешнее христианство, а не благоговение, — развитие ума, а не сердца.

Старец сказал: “Добродетель не скроешь, как бы кто этого ни хотел, как солнце не закроешь решетом, ибо сквозь отверстия проникнет много лучей.”

Отец Паисий писал: “Потомки имеют священный долг писать о божественных подвигах Святых Отцов их эпохи и о прилежном труде, который те подъяли, дабы приблизиться к Богу. Когда мы пишем о святых, мы, естественно, снова получаем пользу, потому что при этом мы их вспоминаем и стараемся им подражать, и тогда святые умиляются и помогают нам, чтобы и мы пришли к ним.”

Старец сказал о самом себе: “Когда я был маленьким и с любопытством слушал то, что рассказывали об отце Арсении знавшие его, это с большой легкостью запечатлевалось тогда на моем мягком сердце, еще не имевшем греховной накипи.”

Отец Паисий в полноте обрисовал нам духовный облик святого Арсения: “Правую веру он проповедовал праведной жизнью. Плоть его истаяла в подвиге от теплой любви к Богу, и он изменял души божественной благодатью. Он имел глубокую веру и исцелял многих, верующих и неверующих. Мало слов, много чудес. Он переживал многое, и скрывал многое. Под твердой внешней оболочкой он скрывал свой сладкий духовный плод. Очень строгий по отношению к самому себе, он был самым нежным отцом для своих чад. Он приучал их не к букве закона, а к его смыслу, к усердию. Как служитель Вышнего, он не касался земли, и как Его сослужитель он сиял миру. Его прославил Бог, Которого он прославлял своей жизнью.”

Многие родители, неправильно любя своих детей, причиняют им духовный вред. Например, мать по чрезмерной плотской любви к своему ребёнку, обнимая и целуя его, говорит: “Какой ты у меня чудный ребёнок,” или: “Ты — самый лучший в мире мальчик,” и т.п. От этого малыш весьма рано (в возрасте, когда не может ещё этого осознавать и возражать), усваивает высокое мнение о себе, что именно он самый лучший и умный. По этой причине он, естественно, не чувствует надобности в благодати Божией и не умеет просить Бога о помощи. Так с раннего детства в душе ребёнка утверждается каменное самомнение, которое он никогда не сможет преодолеть и унесет с собой в гроб.

Зло еще в том, что первые, кто страдают от этого высокомудрия — это сами родители. Действительно, будут ли дети родителей спокойно сидеть и слушать наставления своих родителей, когда они уверенны, что они — самые лучшие и сами всё знают?

Поэтому родители должны быть очень внимательными к духовному развитию своих детей, ибо они несут ответственность не только за себя, но и за них.

Полезные советы старца для духовников и родителей: “Деревце подвязывают мягкой травой, а не проволокой, иначе повреждается кора и оно засыхает, и ограничение новоначального должно быть мягким, с доброжелательностью, чтобы не засохнуть ему духовно.” “Живой и эгоистичный юноша не должен резко смиряться старцем, иначе он пустит ветви, подобно молодому дереву, которое имеет в себе много соков, когда у него подрезают много ветвей.” “В то время, когда твое духовное древо мало и низки его ветви, приими с радостью духовную ограду и узы ограничения, чтобы не быть изувеченным козами и не прийти в негодность. Сотвори терпение, чтобы возрасти духовно, вкусить своих плодов и прохладиться в своей тени.”

Старец сказал: “Единственная ценность жизни — это семья. Как только погибнет семья, погибнет и мир. Покажи свою любовь прежде всего в своей семье.” И в другой раз он сказал: “Когда разрушится семья, будет разрушено все, и духовенство, и монашество.”

Старец сказал: “Никогда не будем осуждать. Когда мы видим кого-нибудь впадающим в грех, будем плакать и просить Бога его простить. Если мы судим ошибки других, значит наше душевное зрение еще не очистилось. Помогающий своему ближнему получает помощь от Бога. Осуждающий своего ближнего с завистью и злобой имеет своим судьей Бога. Никого не будем осуждать. Всех будем считать святыми, и только самих себя — грешниками. Осуждение бывает не только словом, но и умом, и внутренним расположением сердца. Внутреннее расположение задает тон нашим мыслям и словам. Во всяком случае, для нас выгоднее быть сдержанными в своих суждениях, чтобы не впасть в осуждение; иными словами, будем избегать приближения к огню, иначе же мы либо обожжемся, либо закоптимся. Лучше всего осуждать всегда самих себя, и прекратить заниматься другими.”

Святые Отцы нам говорят, чтобы мы очень осторожно относились к видениям, потому что они бывают и от лукавого, и мы, чтобы не впасть в прелесть, должны отличать добро от зла! К примеру, они говорят, что божественный свет белый, а свет лукавого — красный.

Также Святые Отцы говорят, что Ангел Божий расточает радость, а лукавый, принявший вид Ангела, приносит беспокойство. Но что делает лукавый? Он возбуждает сердце плотской радостью и прельщает человека, не вкусившего небесного божественного ликования, этого вида плотской радостью, чтобы он не мог отличить радость божественную от радости плотской. Поэтому хорошо смотреть на видения сквозь призму святоотеческого рассуждения, не давая своих собственных совершенно логических толкований.

Часто мы видим и послушников великих старцев, которые не могут изложить того, что имел в виду их духовник, несмотря на то, что они прожили подле его много лет, и писания их старца написаны разборчиво и на современном им языке.

Памятна и достойна внимания беседа, которую имел старец с одним моим хорошим другом о религиозном воспитании детей. Здесь я помещаю ее главные моменты:

— Много искушений и опасностей сегодня для молодежи, батюшка. Мы обеспокоены этим, несмотря на свои старания, чтобы наши дети были внутри церковной ограды.

— За детей, с малого возраста напоенных благочестием, не бойтесь. Если они и отойдут немного от Церкви с возрастом или из-за искушений, то потом вернутся опять. Они — словно дверные косяки, которые мы смазываем маслом, и их не берет гниль.

— Как ты считаешь, батюшка, с какого возраста дети становятся восприимчивыми, и как мы, родители, должны поступать, чтобы не бояться нечаянно повредить им своими крайностями?

— Прежде всего дети копируют нас самих, и, конечно, с самого младенчества. Вот с тех пор и должны мы обращаться с ними, как с часами. Как только ослабеет их пружина, будем сразу ее заводить, но внимательно и потихоньку, чтобы она не лопнула от чрезмерного усилия.

— Часто, батюшка, дети противятся различным благочестивым обычаям.

— Когда что-то не в порядке, этому всегда есть причина. Может быть вы подаете им плохой пример? Может быть, виновны какие-то недостойные зрелища, дурные поступки, плохие слова в доме? Во всяком случае, будем давать детям благочестие в виде молока, а не сухой и твердой пищи. Никогда нельзя давить на них или приказывать им, но прежде всего быть самим примером для детей.

— В случае плохих поступков приносит ли пользу телесное наказание?

— Будем, насколько возможно, избегать этого. Если же и допускаем его, то это ни в коем случае не должно быть постоянным. Телесно наказывать нужно так, чтобы ребенок понял, за что мы его наказываем. Только тогда это принесет пользу.

— Батюшка, несмотря на то, что мы все это исполняем, дети наши становятся необузданными. Иногда они переходят все границы. Мы не знаем, что нам делать.

— Будем давать иногда отвертку в руки Христа, чтобы Он Сам навел порядок, подкрутив некоторые винтики. Не будем думать, что со всем мы можем справиться сами.

— Если, батюшка, ребенок ходит в церковь, но с какого-то возраста поведение его начинает изменяться и он убегает из храма, как мы должны действовать?

— Спокойно. Если же будет что-то серьезное, то вмешайтесь. Но будем внимательны, чтобы ребенок не ожесточился, и не случилось еще чего-нибудь худшего.

— Когда ребенок свяжется с дурными компаниями и покинет свой дом, еще не стяжав хотя бы немного Христовой благодати, есть ли надежда на его возвращение?

— А вынес ли он оттуда любовь? Когда в доме любовь и самого ребенка мы окружаем любовью, то если он и уйдет, и свяжется с дурными компаниями, то в один прекрасный момент он увидит, что там нет любви. Он увидит, что повсюду лицемерие и вернется домой. Но если он будет помнить о враждебности и ненависти в доме, то его сердце не заставит его направить свои стопы обратно.

— Если мы познали Христа поздно, когда дети наши уже выросли, что нам делать, чтобы наставить их на путь Божий?

— Здесь только молитва приносит плоды. Мы должны со многой верой просить у Бога милости для этих детей, которые невиновны в своем неверии. Признаем, что ответственность лежит только на нас, смиримся и покаемся искренно, и Бог им поможет. Он все же бросит им какой-нибудь спасательный круг, чтобы спаслись и они.”

На третий день после Пасхи 1984 г. Старец во время молитвы увидел ужасное видение:

Перед ним простиралось большое поле, засеянное пшеницей, которая только начала всходить. Он стоял у стены, обнесённой вокруг поля. Зажигая свечи, он прилеплял их к стенке. Это он делал в память усопших, как в действительности у него был обычай возжигать свечи за весь страдальческий мир — за живых и за усопших.

Слева от поля было дикое и пустое место, тёмное, без следов растительности, полное скал и камней. Его потрясало непрерывное землетрясение, и повсюду разносился сильный рёв. Старец прислушался повнимательнее к этому вою и различил, что он образовался от тысяч душераздирающих криков. Он не знал их происхождения, но сильно страдал при слышании их.

Там, где он находился, недоумевая о смысле видения, он услышал голос, объяснявший ему, что засеянное поле пшеницы, которая ещё не созрела, символизировало усыпальницу душ умерших, которые воскреснут. А страшное место слева, было местом, где собираются души детей, убитых при абортах. Старец настолько страдал от увиденного, что после окончания видения, несмотря на то, что очень устал, не мог прилечь, чтобы уснуть немного.

— Где этот Паисий?

Старец поднялся и, приблизившись, говорит:

— Что ты от него хочешь, чадо?

— Его хочу! — заявил юноша.

В левом кармане рубашки юноши виднелась пачка сигарет. Старец, показывая на карман, говорит:

— Что у тебя здесь, Евангелие?

— Нет, сигареты, — ответил он и, вынув пачку, предложил Старцу, говоря:

— Хочешь одну?

— Нет, ответил Старец.

Так как мы все смотрели на Старца и улыбались, юноша понял, что он-то и был Паисий, которого он хотел повидать. Удостоверившись у нас, что он не ошибся, юноша поворачивается к Старцу и спрашивает:

• Хочу, чтобы ты сказал мне, как меня зовут.

— Как тебя зовут? Тебя зовут... тебя зовут... Да как называют тех, ну… которые в Афинах регулируют движение на дорогах и разрешают автомобилям проезжать... (он подразумевал регулировщиков)? Вскочили тогда мы, и говорим Старцу:

— А, да, так тебя и зовут.

Действительно, юношу звали Григорий, и когда он услышал свое имя, то растерялся и сразу попросил Старца побеседовать с ним наедине. Они удалились, поговорили, и после этого юноша ушёл.

Через месяцев шесть он вернулся на Святую Гору, где я его встретил у монастыря Кутлумуш. Однако он мало чем напоминал того прежнего анархиста, каким я его встретил у Старца. Он так изменился, что привёл меня в недоумение: Он ли это? Чтобы рассеять свое недоумение, я спросил его:

— Извините, не вы ли месяцев шесть назад приезжали к Старцу? Он отвечает:

— Да, отец, тот самый, который бесстыдно разговаривал со Старцем. Тогда я был животное! Помолитесь, однако, отец, чтобы мне исправиться по молитвам Старца.

Старец, по своему обычаю, всю ночь проводил в молитве. Однажды около часа ночи, стоя на молитве, он был “извещён” благодатью Божией, что в этот момент в миру находится в опасности некто по имени Иоанн. Получив это извещение, Старец немедленно зажёг свечу и начал молиться об Иоанне. Примерно через полчаса душа Старца получила “извещение,” что Иоанн избежал опасности. Старец, однако, не понимал, что случилось.

На другой день пришёл некий юноша к Старцу и рассказал ему то, что скрыла от него божественная благодать, а именно, что он, подавленный множеством проблем, зашел в совершенный тупик, и решил покончить собой.

Сев на мотоцикл в 12.30 ночи, он помчался из города, направляясь в отдалённый район, чтобы, съехав в обрыв, разбиться.

Около 12.50, когда мчался по шоссе, к нему пришёл помысел: “Столько говорят об этом Паисии на Святой Горе, не сходить ли и мне к нему, и если там ничего не произойдёт, тогда разобьюсь.”

Это и был тот Иоанн, о котором благодать внушила Старцу молиться за него, когда юноша приближался к пропасти.

И конечно, когда юноша вернулся к себе, то поехал не к пропасти, а к духовнику, у которого поисповедался в своих грехах. Так по молитвам Старца юноша стал на добрый путь.

Из книги “Паломничество одного врача на Святую Гору” я помещаю здесь один отрывок, касающийся отца Паисия:

“Недавно приезжал на Афон один мой знакомый адвокат и бывший член парламента с целью посещения одного подвижника, прославившегося своею мудростью и святостью, чтобы разрешить какую-то проблему, связанную со здоровьем его сына. Мы вместе пришли на каливу старца. Он принял нас так сердечно, как будто бы знал нас уже много лет. Я ждал с большим нетерпением и любопытством “заключения” старца: “Если твой сын и ты не будете молиться, то болезнь продолжит свое естественное течение. Если будете молиться, то развитие болезни пойдет по другому пути. Если Бог рассудит, что сын твой готов, то Он может взять его у тебя и сейчас, и ты не скорби об этом. Если же Он рассудит, что сын твой еще не готов, то оставит его тебе.”

Этот подвижник любит меня и показывает это всегда с большим юмором: “Ты снова здесь, эй, врач? Почему ты пришел, ведь я же тебя не звал?” И добавляет в том же духе: “Ну хорошо, раз уж ты пришел, то я заболею, чтобы ты не ушел без работы!” Он показывает на жестяную банку с лукумом: “А это у меня медпункт на улице! В нем лекарства. Возьми одно. А у тебя есть такие сладкие лекарства?” Он провожает меня, шутя на ходу: “Лучше сельский врач, чем профессор университета. Сельский врач всегда рядом, а где найдешь профессора?”

Старец очень переживал назревшую церковную проблему. Особенно он молился св. великомученице Евфимии Всехвальной, и говорил: “Святая Евфимия, ты, которая “Томосом” решила великую проблему Церкви, помоги и сейчас!” (В 451 г. в Халкидоне, где заседал 4 Вселенский Собор, в церкви почивали ее мощи, и св. Евфимия совершила чудо: подняла руку с томосом православного изложения веры и подала его Патриарху).

Однажды утром старец услышал, что кто-то необычно стучит в наружную дверь. Он спросил: кто это? Женский голос ответил — это Евфимия, Геронта. Так было два раза, потом старец почувствовал, что кто-то вошел в закрытую дверь и увидел св. Евфимию. Старец сказал: — Говори “Слава Отцу и Сыну и Святому Духу.” Святая произнесла исповедание, и старец упал и поклонился ей. Святая дала решение, которого ожидал Старец и ответ еще на три вопроса о которых он молился. Тогда он спросил: “Как ты встретила мученичество”? Святая ответила: “Геронта, если бы я знала, что меня ожидало в этой вечной жизни и небесную красоту, я бы просила, чтобы мученичество никогда не кончалось, ибо оно — перед тем, что даровала мне благодать Божия, есть абсолютно —ничто!”